— Знаешь, что она мне потом сказала?
«Сынок, я же вижу — невестка тебя против меня настраивает. Ей своя мать дороже».
Тамара почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
Вспомнился позапрошлый Новый год, когда они подарили обеим бабушкам одинаковые пледы — только разных цветов.
Тамара стояла у окна, рассеянно водя пальцем по стеклу. За окном медленно кружились крупные снежинки, оседая на карнизе пушистым белым покрывалом.
В отражении она видела свое осунувшееся лицо и темные круги под глазами — следы бессонной ночи.
— Тома, ты уже час у окна торчишь, — донесся из кухни голос мужа. — Может, все-таки решим с подарком? До маминого дня рождения три дня осталось.
Тамара поморщилась.
Зинаида Сергеевна, свекровь, отмечала шестьдесят пять лет — юбилей как-никак. И выбор подарка превратился в настоящую пытку.
Их небольшая двухкомнатная квартира дышала теплом и уютом.
Тамара огляделась — вот диван, где они с Егором частенько сидели вечерами, прижавшись друг к другу и глядя телевизор.
Вот полки с книгами — ее гордость, библиотека. А за стеной — детская, где сейчас посапывали во сне их девочки, Анна и Алла.
— Иду, — откликнулась она и побрела на кухню.
Егор сидел за столом, обхватив голову руками. Перед ним лежал исчерканный листок — список возможных подарков. Все варианты были перечеркнуты.
— Может, шаль? — неуверенно предложила Тамара, присаживаясь рядом. — Красивую, пуховую…
Егор горько усмехнулся:
— Помнишь прошлогодний скандал? Когда мы твоей маме шаль подарили, а моей — палантин?
Тамара помнила. Еще как помнила! Зинаида Сергеевна тогда целый вечер ходила надутая, то и дело бросая взгляды на шаль Марии Николаевны.
А потом не выдержала:
— Конечно, матери жены — шаль пуховую, а мне — так, тряпочку синтетическую…
— Палантин был кашемировый, между прочим, — пробормотала Тамара. — И стоил дороже шали.
— А толку? — Егор встал, прошелся по кухне. — Знаешь, что она мне потом сказала?
«Сынок, я же вижу — невестка тебя против меня настраивает. Ей своя мать дороже».
Тамара почувствовала, как к горлу подкатывает ком.
Вспомнился позапрошлый Новый год, когда они подарили обеим бабушкам одинаковые пледы — только разных цветов.
Мария Николаевна получила бежевый, Зинаида Сергеевна — фиолетовый.
— Ну конечно, — язвительно говорила потом свекровь. — Мне — траурный, а Марии Николаевне — нежный, светлый. Все понятно…
— Слушай, — Тамара подняла на мужа усталые глаза. — А давай просто деньги подарим?
— Чтобы потом полгода слушать, как мы её не уважаем? — Егор покачал головой. — Нет уж. Давай что-нибудь придумаем.
В конце концов они остановились на электрическом чайнике. Дорогом, с множеством функций — чтобы уж точно не придралась.
Правда, Тамара все равно места себе не находила — что-то подсказывало: быть беде.
Так и вышло. В день юбилея, едва открыв коробку, Зинаида Сергеевна поджала губы:
— Чайник? Вот как… А я думала, вы мне что-нибудь памятное подарите. Все-таки юбилей…
— Мама, это же не просто чайник! — горячо начал Егор. — Смотри, тут и температура регулируется, и подогрев…
— Да-да, конечно, — прервала его Зинаида Сергеевна. — Очень… практично.
Марии Николаевне халатик дарили, а мне — технику. Холодный металл…
— Зинаида Сергеевна, — не выдержала Тамара. — Но ведь чайник дороже…
— А, так ты еще и цену мне в нос тычешь? — вскинулась свекровь. — Конечно, родной матери — халат, а мне…
— Мама! — воскликнул Егор. — Ты что такое говоришь! Чайник втрое дороже халата!
— Значит, я уже и слова сказать не могу? — глаза Зинаиды Сергеевны наполнились слезами. — Вот до чего довела меня твоя жена — уже и сын против матери!
В соседней комнате испуганно заплакала одна из девочек. Тамара метнулась туда — близняшки сидели на кровати, крепко обнявшись.
— Мамочка, — всхлипнула Анна. — Почему бабушки всегда ругаются?
— Тише, маленькая, — Тамара прижала дочерей к себе. — Все хорошо, просто бабушки… устали.
Когда она вернулась в кухню, там гремел настоящий скандал. Зинаида Сергеевна, заламывая руки, обвиняла невестку во всех сме ртных гре хах.
Мария Николаевна огрызалась, защищая дочь. Егор метался между ними, пытаясь всех утихомирить.
— Все, хватит! — Тамара грохнула кулаком по столу. — Дети плачут! Вы можете хоть раз, хоть один праздник провести по-человечески?
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы.
Потом Зинаида Сергеевна поджала губы:
— Ну вот, еще и кричит. Видно, не ко двору я тут, у себя в доме.
Дома Тамара без сил опустилась на диван. Егор сел рядом, обнял ее за плечи:
— Ты не расстраивайся. Мама просто… такая…
— Какая — такая? — Тамара резко встала. — Скажи уже прямо — склочная! И твоя, и моя — обе хороши!
Я больше не могу, Егор. Это каждый праздник, каждую встречу! Я устала быть плохой невесткой, понимаешь?
— Понимаю, — тихо сказал он. — Но что делать?
Тамара не ответила. Она смотрела в окно, где все так же кружились снежинки, и внезапно в голове у нее начал складываться план.
Безумный, дерзкий — но, возможно, способный раз и навсегда разрубить этот гордиев узел.
— Знаешь что, — медленно произнесла она. — Скоро Новый год. И я кое-что придумала.
За окном пронзительно свистнул ветер. Тамара вздрогнула и отвлеклась от тетрадей — проверка сочинений пятиклассников могла подождать.
Она достала из сумочки пухлый конверт, пересчитала глянцевые прямоугольники подарочных карт.
Шесть штук, все одинаковые, на серьезную сумму — три месяца откладывала из своей учительской зарплаты.
— Господи, хоть бы сработало, — прошептала она, пряча конверт обратно.
С того злополучного дня рождения Зинаиды Сергеевны прошло три недели. Тамара избегала встреч со свекровью, та тоже не навязывалась.
Даже по телефону с сыном говорила сухо, будто через силу.
Мария Николаевна, наоборот, зачастила в гости — словно дразня соперницу своим присутствием.
Вечером, когда Егор вернулся с работы, Тамара решилась на разговор.
— Помнишь, я говорила про Новый год? — начала она, разливая по чашкам крепкий чай.
Муж кивнул, с наслаждением потягивая горячий напиток. За десять лет брака он почти не изменился — все такой же подтянутый, с легкой проседью на висках и добрыми морщинками у глаз.
— У меня есть план. — Тамара присела рядом. — Давай я возьму праздник на себя. Полностью. Стол, подарки — все.
— Ты уверена? — Егор внимательно посмотрел на жену. — После того скандала…
— Именно поэтому. — Тамара накрыла его руку своей. — Доверься мне. Я знаю, что делаю.
Дни полетели стремительно. Тамара продумывала каждую мелочь — от расстановки приборов до последовательности подачи блюд.
Особенно тщательно выбирала подарочные карты — универсального магазина для дома, где можно купить все: от постельного белья до кухонной техники.
Тридцать первого декабря их квартира сияла чистотой. Стол ломился от угощений, елка подмигивала огоньками, а в серванте ждали своего часа шесть одинаковых конвертов.
— Мам, а почему ты не разрешила нам с Аллой купить бабушкам подарки? — канючила Анна.
— Потому что у мамы особенный план, — подмигнул дочери Егор, и Тамара благодарно улыбнулась мужу.
Гости собрались к семи. Зинаида Сергеевна, высокая и прямая, как струна, чинно восседала во главе стола.
Ее тонкие губы то и дело поджимались при взгляде на Марию Николаевну — маленькую, суетливую женщину в нарядном синем платье.
— Прежде чем мы начнем праздновать, — Тамара встала, держа в руках конверты, — я хочу вручить подарки.
Она обошла стол, раздавая конверты — совершенно одинаковые, подписанные каллиграфическим почерком. Один — Егору, один — себе, по одному — девочкам и матерям.
— Это что же такое? — первой не выдержала Зинаида Сергеевна, разглядывая подарочную карту. — Всем одно и то же?
— Да, мама. — Тамара посмотрела свекрови в глаза. — Одинаковые карты на одинаковую сумму. Чтобы никому не было обидно.
— Но как же… — начала было Мария Николаевна.
— Подождите. — Тамара подняла руку. — Я хочу сказать. Знаете, что самое ценное в подарке? Не его стоимость и не практичность. А любовь, с которой его выбирали.
Но мы с Егором уже который год мучаемся, пытаясь угодить всем. И каждый раз выходит только хуже.
В комнате повисла тишина. Было слышно, как тикают часы и потрескивает елочная гирлянда.
— Я устала от этого, — тихо продолжила Тамара. — Устала видеть, как вы обижаетесь, сравниваете, намекаете.
Как портите праздник и себе, и нам, и особенно детям.
Поэтому я решила — хватит. Вот вам карты, идите и выберите себе сами то, что хотите.
А мы с Егором и девочками просто будем вас любить. Без условий и сравнений.
Зинаида Сергеевна побледнела. Мария Николаевна часто заморгала, промокая глаза платочком.
— Доченька… — пробормотала она.
— Эх, — вздохнула вдруг Зинаида Сергеевна. — А я ведь тот чайник так и не распаковала. Все дулась, думала — специально такой выбрали, чтобы уколоть. А он правда хороший…
— Мам, — Егор сжал руку матери. — Мы же вас обеих любим. И девочкам вы обе — родные бабушки. Зачем делить эту любовь?
— Дуры мы старые, — неожиданно всхлипнула Зинаида Сергеевна. — Том, прости меня. И ты, Маша, прости…
Мария Николаевна порывисто обняла соперницу:
— И ты меня, Зина. Чего мы делим-то? Внучки вон какие славные растут…
Анна и Алла, притихшие было, кинулись обнимать бабушек.
Тамара почувствовала, как по щекам текут слезы — не горькие, радостные.
— Знаешь, — шепнул ей на ухо Егор, — а ведь твой план сработал. Ты просто гений, жена!
Тамара прижалась к мужу, глядя, как Зинаида Сергеевна с Марией Николаевной наперебой обсуждают, что будут покупать на подарочные карты.
Кажется, впервые за много лет они говорили друг с другом нормально — без яда, без обид, без вечного соперничества.
За окном куранты начали отбивать полночь. Наступал новый год — и Тамара точно знала: он будет совсем другим.
Потому что иногда нужно просто перестать дарить упакованные обиды, чтобы получить в подарок настоящее семейное счастье.
Автор: Екатерина И.
