Каждый раз, когда Альбина Михайловна заходила в кабинет, педиатр Ольга Семеновна внутренне сжималась. Казалось, что эта худощавая женщина, несмотря на свои мелкие габариты, занимала собой сразу все пространство, лишая присутствующих возможности свободно дышать.
Вот и сейчас, Альбина Михайловна резко открыла дверь и вошла в кабинет как полновластная хозяйка. Не постучалась, не заглянула аккуратно внутрь, чтобы убедиться, что у доктора на приеме никого нет, не изобразила на лице хотя бы дежурную улыбку.
Женщина высокомерно смотрела на Ольгу Семеновну: она знала ее много лет. И на новенькую медсестру, которую видела впервые. Весь ее вид говорил: «Ну? Я пришла. Чего сидим? Служить!».
Следом за грозной посетительницей, в кабинете появилась девочка лет десяти: худенькая, маленькая, с белесыми волосами и испуганными голубыми глазками. Она ступала так аккуратно, будто шла над пропастью.
«Ведьма с младенцем», – подумала медсестра Леночка, но приветливо произнесла раньше Ольги Семеновны, которая почему-то молчала:
– Здравствуйте.
Альбина Михайловна не ответила. Повернувшись к девочке, она резко сказала:
– Дарья, что стоишь как истукан? Поздоровайся. Улыбнись. Неужели так трудно запомнить?! Целое утро тебе вдалбливала, как нужно себя вести!
Девочка окинула комнату затравленным взглядом, попыталась улыбнуться и выдавила из себя тихое:
– Здравствуйте.
– Нам нужна справка в оздоровительный лагерь о состоянии здоровья, – объявила Альбина Михайловна, – срочно.
Ольга Семеновна осмотрела девочку.
Спросила:
– Тебя что-то беспокоит, Дашенька?
Та хотела что-то ответить, но Альбина Михайловна не дала ребенку рта открыть:
– Все с ней нормально. Мне на работе для нее путевку предложили. Бесплатную. На месяц. И она поедет. В любом случае. Должна же я хоть когда-нибудь отдохнуть.
– Да-да, конечно, – поспешно отозвалась Ольга Семеновна, оформила необходимый документ и протянула девочке:
– Хорошенько отдохни, обещаешь?
Даша подняла на доктора благодарные глаза, но руку за справкой не протянула. Знала, что будет дальше. И не ошиблась.
Альбина Михайловна буквально вырвала бумажку из рук врача и с недовольным видом, вкладывая в каждое слово максимум презрения произнесла:
– Отдохнет. Не сомневайтесь. Особенно от меня.
Выпалив это, женщина развернулась, грубо схватила девочку за руку, и, не попрощавшись, вышла из кабинета, волоча несчастную за собой.
Как только за ними закрылась дверь, Леночка выдохнула:
– Ух… Ну и персонаж! У меня такое чувство было, будто потолок на плечи опустился…
– Знакомо, – отозвалась Ольга Семеновна
– А вы девочку видели? Бедный ребенок. Не дай Бог такую мамашу иметь…
– Она ей не мать. Вернее – не совсем мать. Она – бабушка Даши.
– Ничего не поняла. Вы что, их знаете?
– Знаю. Девочку наблюдаю с младенчества. Незавидная у нее судьба.
– Ой, Ольга Семеновна, расскажите.
– Давай позже. У нас еще один пациент…
Из поликлиники врач и медсестра вышли вместе.
– Ольга Семеновна, рассказывайте, – Леночке не терпелось услышать обещанный рассказ…
– Неприятная история, – обронила врач, – даже вспоминать не хочется… Ну, раз обещала – слушай.
В поликлинике эту даму и ее детей знают все старожилы. Свою дочь Марину Альбина Михайловна воспитывала одна. Что там случилось в ее семейной жизни неизвестно. Только сказалось это на женщине очень сильно. Хотя… Может, она и раньше такой была: жесткой, грубой, бестактной, всегда и всем недовольной.
Приводила дочку на прием как собачонку: дергала, говорила, будто приказы отдавала, ни разу не пожалела. Жуткое было зрелище.
Мы тогда не раз обсуждали это между собой, жалели Марину. Сочувствовали. Но… Ребенок был ухожен, обут, одет. А в отношения семьи ‒ как полезешь? Помню, кто-то из врачей сказал тогда: «Добром это не кончится!». И точно.
Выросла Марина. Стала неуправляемой. Мать откровенно ненавидела. Все время где-то пропадала, связалась с плохой компанией. В конце концов выяснилось, что она беременна. Ей тогда лет восемнадцать было. Альбина Михайловна даже обрадовалась: мол, родит, может, остепениться, бросит своих дружков. Да где там!
Чуть оклемалась после родов, исчезла в неизвестном направлении, а дочку, вот эту самую Дашу, матери оставила.
– Ничего себе, – обронила Леночка, – Я думала, что дети, которых особо не любили в детстве, наоборот: сильно привязываются к своим малышам, стараются дать им как можно больше любви.
– Всякое бывает. Не знаю, почему, но у Марины так и не проснулись материнские чувства к девочке. Даже, когда она появлялась дома, к ребенку не подходила. Отоспится, отмоется, отъестся и снова в бега.
Альбина Михайловна, хоть и жесткая дама, пыталась ее увещевать, как-то сблизить с дочерью. Ничего! Тогда она решила Марину напугать. А, может, и наказать. Трудно сказать. Словом, Альбина Михайловна стала добиваться, чтобы ее дочь лишили родительских прав. И добилась.
А потом – удочерила Дашу. Здесь нужно отдать ей должное: бросить ребенка на произвол судьбы она не смогла. Вот теперь и воспитывает внучку. Привычными методами. Заставляет звать ее мамой.
– А Марина где?
– А Марина, спустя несколько лет замуж вышла. Сына родила. Уехала куда-то с мужем. Домой не приезжает. Давно ее никто не видел.
– А Даша? Неужели так и не нужна Марине?
– Видимо нет. Да и кто она ей теперь? Прав на ребенка у Марины нет. А сама Даша вряд ли маму помнит.
– Жуть. Бедная девочка. Мать отказалась, бабушка – монстр, – Лена сочувственно покачала головой.
– Да уж. Удивительно другое: ведь Альбина Михайловна видела, к чему привела ее жесткость, но почему-то ничуть мягче не стала. Наоборот: теперь упреки добавились, злоба какая-то животная.
– На дочку обижается…
– Допустим. А внучка тут при чем? Представляешь, какая ненависть растет в ее голове? Она уже свою маму-бабушку ненавидит. Просто пока это выражается в страхе, замкнутости, этакой забитости. Ждать недолго осталось. Лет пять. И будет взрыв – пострашнее первого. Как Альбина Михайловна этого не понимает?
– Может, и понимает, – предположила Лена, – только по-другому она не умеет. Видно саму так воспитывали… В нелюбви…
– Ну, этого я не знаю, – Ольга Семеновна, – однако, думаю, ты права. Смотри, как устроено: кто-то посеял злобу в семье, и ползет она из поколения в поколение. Вот что такое должно произойти, чтобы Альбина Михайловна изменилась? Чтобы заметила, что Даша – живой человек, со своими достоинствами и недостатками, что она нуждается в ласке, любви, простом человеческом участии.
– Таких горбатых, как говорила моя бабушка, – тихо сказала Лена, – только могила исправит…
Прошло несколько лет…
Как-то вечером, возвращаясь с работы, Ольга Семеновна встретила Альбину Михайловну.
Женщина заметно сдала: поседела, сгорбилась как старушка. От былой стали не осталось и следа. Это был больной, страдающий человек…
– Добрый вечер, Альбина Михайловна, помните меня?
Женщина устало кивнула.
– Как ваши дела? Как Даша? С тех пор как вы из детской поликлиники ушли, я о ней ничего не знаю.
– Нет никакой Даши, – послышалось в ответ, – и не было никогда…
– Как?! – Ольга Семеновна подумала о самом худшем.
– Зря потраченные годы, – злым, скрипучим голосом продолжала Альбина Михайловна, – такая же тва@рь уродилась, как ее мать …
Ольга Семеновна ничего не сказала в ответ. Развернулась и пошла, почти побежала в другую сторону…
P. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал
