Мама у Оли любила чистоту и порядок. Папе было все равно. Военный человек, дома бывал редко. Но если уж бывал – бардак наводил как следует. Качественно умножал в доме хаос, так сказать.
На столах появлялись гайки и пассатижи (хотя что он ими чинил – Оля теперь не может вспомнить), какие-то проводочки, проволочки, железяки… Обязательно всплывал паяльник, потом под кроватью поселялись запчасти к автомобилю.
Честно говоря, сама Оля большого бардака в квартире не помнит. А вот мамины стенания по поводу того, какой отец заср@нец закрывали небо. С особой силой это началось уже после выхода товарища майора в запас.
Число коробочек и ящичков, в которые мама собирала умножающиеся кучки всякого полезного/бесполезного мужского барахла, умножалось с большой скоростью. Выбрасывать мать не решалась.
Цикл был такой: какое-то время папа раскладывал сокровища, мама ворчала, вздыхала, подпиливала его. Но ему этот творческий беспорядок ни разу не мешал. Через полгода под кровать или в угол за шкафом отправлялся очередной сундук сокровищ.
Доставали ли оттуда хоть что-нибудь? Оля ни разу не видела. Или не помнит. Кажется, потом эти коробки плавно переезжали к папе в гараж. Потому что на полках, которые были выделены ему в туалете, место закончилось много лет назад.
Каких-то других проблем она тоже не помнит. Вещи по дому разбросанные или носки, например. Может, мать убирала незаметно? Однако, будучи старшеклассницей, Ольга чаще всего сама делала уборку в доме и не очень понимала природу маминых страданий. Ну что такого в этих пресловутых коробках? Убрала и забыла.
Тот факт, что по дому отец ничего не делал, Ольге казался совершенно естественным: он так редко бывал дома! Странно было бы сразу с порога вручить ему пылесос. Ремонт, к слову, он тоже ненавидел. И мебель выбирать/покупать – аналогично. Словом, быт целиком и полностью был на маме.
Так и жили под монолог «Убери, наконец, свои гайки! Сколько можно!». Хозяин гаек почти всегда красноречиво молчал. Иногда мог стукнуть чем-нибудь по столу с криком «Я не хирург, чтобы стерильность поддерживать!» или уйти, хлопнув дверью, в гараж. Вот там творился бардак! Всем бардакам бардак.
Хорошо, что у отца было свое место и свой мир – теперь понимает Ольга. А тогда, полжизни назад, думала о родителях: «Сорок лет вместе живут. Понятно же, что он не изменится. Зачем его пилить? Не понимаю». Она однозначно занимала папину сторону. Однозначно.
Ну, правда, разве стоят эти дурацкие коробки обиженного лица, нескончаемых упреков и вечного напряжения? Выдели ты ему комнату и пусть делает там что хочет.
… Муж у Ольги, казалось, из другого теста. Совсем не военный, бухгалтер. По первой специальности маляр-штукатур – все умеет своими руками поклеить/покрасить. Пока квартиры снимали, три ремонта вместе сделали. И все было прекрасно: ни ссор, ни споров.
Свою квартиру получили и началось. Кухню купили – временную, 15 лет стоит. Стены кривые, ровнять надо: инструмента нет, плинтус почему-то должен быть из ясеня, а комод в прихожей – непременно из дуба.
Что бы муж ни начинал, ничего не закончил. Делать надо исключительно идеально, сам не успевал, мастера все «рукож@пы». Короче, по всей квартире вечные недоделки, провода торчат, плинтус лежит под кроватью, потолок желтыми разводами.
Ольга помнила мамину «пилу». Решила не повторять. Сказала несколько раз, объяснила, что ее раздражают недоделки. Не доделал – доделает. Обещал? Закончит. Не будет же он так все время жить.
Увы. Живет. И Оля вместе с ним. Бесится.
Молчание не помогло. Терпение не сработало. Все недоделанное так и не доделано. Что-то шесть лет, что-то – все десять.
Каждый раз, когда надо начать уборку в доме, Оля злится. Потому что натыкается на провода, щели, и долбаный ясеневый плинтус под кроватью. Потому что выбирает молчать и жить в бардаке. И все реже разговаривает с мужем. Слова в горле застревают. Все время плинтус и потолок норовят сорваться с языка.
Лучше бы пилила, ей-богу. Глупо ведь из-за плинтуса мучиться. А тем более — разводиться.
P. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на мой канал
