В тот вечер я еле доползла до дома. Честное слово, если бы кто-то предложил донести мои сумки до квартиры, продала бы душу не глядя. Ноги гудели, в спине стреляло, а из-за дурацкой летучки с заказчиком даже пообедать толком не успела. Думала только о том, как сейчас заварю себе чаю покрепче, завалюсь на диван и буду час пялиться в потолок.
Лифт, как в сказке про злую судьбу, не работал. Я глянула на четвёртый этаж и чуть не разревелась от досады. Ещё неделю назад Витька обещал вызвать мастера, но, конечно, забыл. Как всегда — то работа, то дела, то сестра с очередными проблемами. Я тяжело вздохнула и поплелась наверх, считая ступеньки и кляня себя за то, что набрала столько продуктов.
Возле двери пришлось повозиться с ключами — руки тряслись от усталости. Но едва я открыла дверь, как услышала голос мужа из кухни. Он с кем-то говорил по телефону, и что-то в его тоне заставило меня насторожиться. Знаете, как бывает — вроде всё как обычно, но внутри ёкает: что-то не так.
— Света, я всё решил, — говорил Витя каким-то чужим, официальным голосом. — Ты имеешь право на этот дом… Нет-нет, я помню, как ты тогда отказалась от доли. Теперь моя очередь…
У меня сумки из рук выпали. Прямо так — бах! — и покатились по полу апельсины. Один докатился до кухни, и Витька обернулся на шум. Замер, увидев меня, и как-то сразу побледнел. А я стояла, как дура, среди рассыпанных продуктов, и не могла понять — это что сейчас было? Какая доля? Какой дом? Наш дом?
— Оль… — начал он как-то неуверенно, но я его перебила:
— Что значит «твоя очередь»? — голос срывался, в горле пересохло. — Ты о чём вообще сейчас говорил?
Витька молчал, и это молчание било набатом по ушам. Я смотрела на родное лицо и не узнавала его. Где мой муж, который всегда советовался со мной? Который ещё вчера планировал, как мы будем делать ремонт на кухне?
— Ты что, решил отдать часть квартиры своей сестре? — слова царапали горло. — Вот просто так, даже не спросив меня?
Он дёрнулся, как от пощёчины:
— Подожди, дай объяснить…
Но что тут объяснять? В голове крутилось: восемь лет в ипотеке, каждый месяц откладывали, себе во всём отказывали. Я даже на курсы английского не пошла, хотя давно мечтала, потому что «надо платить за квартиру». А он вот так просто…
Я опустилась на табуретку в прихожей, прямо среди рассыпанных продуктов. Где-то под батареей грустно укатился последний апельсин. В кране капала вода — кап-кап, словно отсчитывая секунды до того момента, как наша жизнь пошла под откос.
— Давай поговорим спокойно, — Витя присел на краешек стула напротив. Я хмыкнула — спокойно? Серьёзно? После того, что я услышала?
— О чём тут говорить? — я начала механически собирать рассыпанные продукты, лишь бы чем-то занять руки. — Ты уже всё решил. Без меня.
— Света сейчас в сложной ситуации, — начал он свои объяснения. — Ты же знаешь, после развода…
— А мы? — я резко выпрямилась, сжимая в руках пакет с макаронами так, что он чуть не лопнул. — Мы не в сложной ситуации? Мы восемь лет горбатились, чтобы выплатить ипотеку! Я каждую копейку считала, на море ни разу не съездили, потому что «надо платить за квартиру»!
Витя поморщился, как от зубной боли:
— Ты не понимаешь. Когда мы брали ипотеку, Света отказалась от своей доли в родительской квартире. Если бы не она…
— Если бы не она — что? — я почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Мы бы не купили эту квартиру? Так давай продадим её, вернём твоей сестре деньги — и разбежимся!
Он дёрнулся, как от пощёчины:
— Ты что такое говоришь?
— А что мне говорить? — я швырнула многострадальные макароны на стол. — Ты за моей спиной решаешь отдать часть нашего дома! Дома, который мы вместе создавали! Каждый уголок, каждая мелочь — всё наше, общее! Помнишь, как обои клеили? Как я неделю выбирала плитку в ванную? Как ты говорил — «это будет наше гнёздышко»?
Витя молчал, опустив голову. А я всё не могла остановиться:
— И что теперь? Разделим квартиру? Проведём красную линию посередине — это наша часть, это Светина? А может, будем по очереди кухней пользоваться? График составим?
— Прекрати! — он стукнул кулаком по столу, чашка подпрыгнула и жалобно звякнула. — Ты всё передёргиваешь!
— Я передёргиваю?! — от возмущения у меня перехватило дыхание. — А ты что делаешь? Решил поиграть в благородство за мой счёт?
Мы замолчали. В тишине было слышно, как за окном проехала машина, как в соседней квартире кто-то включил телевизор. Обычные звуки обычного вечера. Только в нашей кухне воздух, казалось, можно было резать ножом.
— Я должен ей помочь, — наконец тихо сказал Витя. — Она моя сестра.
— А я твоя жена, — мой голос дрогнул. — Но для тебя это, видимо, ничего не значит.
Я развернулась и вышла из кухни. В спину ударило его «Оля!», но я не обернулась. Закрылась в спальне, села на кровать и уставилась в стену. На обоях — те самые, которые мы выбирали вместе — плясали тени от фонаря с улицы. А в голове крутилась одна мысль: «Как же так, Витя? Как же так?»
Ночь накрыла город плотным одеялом. Я сидела на кухне, разложив перед собой документы. Свидетельство о браке, договор ипотеки, квитанции об оплате — вся наша жизнь в бумажках. Восемь лет… Каждый платёж помню, как вчера. Вот май 2017-го — тогда пришлось занять у мамы, потому что Витю на работе задержали с зарплатой. А вот февраль 2019-го — я половину премии вложила, чтобы побыстрее закрыть долг.
В спальне Витя демонстративно громко ворочался — явно не спал, но и разговаривать не хотел. Ну и пусть. У меня и без него забот хватает.
Я открыла ноутбук, вбила в поиск «раздел имущества супругов». По экрану побежали строчки: «права супругов на общее имущество», «доля в праве собственности», «судебная практика»… От юридических терминов голова шла кругом. Но одно я поняла точно — просто так отдать часть квартиры сестре муж не имеет права. Не-име-ет.
Телефон лежал рядом, будто ждал своего часа. Палец завис над номером Людмилы — моей школьной подруги. Она теперь юристом работает, специализируется как раз на семейных делах. Но позвонить ей — это сделать ситуацию реальной. Признать, что мы с Витей и правда по разные стороны баррикад.
Я встала, прошлась по кухне. Остановилась у окна — темень хоть глаз выколи, только фонари жёлтыми пятнами разбавляют черноту. Вспомнилось, как год назад мы с Витей стояли у этого же окна, считали звёзды. Он обнимал меня сзади, что-то шептал на ухо… Было так спокойно и надёжно.
А теперь что? Теперь считаю не звёзды, а варианты, как защитить свои права.
На подоконнике стояла фотография — наша свадьба. Счастливые лица, белое платье, кольца… «Клянусь любить и оберегать». Ага, конечно. Вот и оберегает — решил осчастливить сестру за мой счёт.
Я решительно взяла телефон. Три гудка показались вечностью.
— Алло? — голос Людмилы был сонным. Я глянула на часы — начало первого, чёрт.
— Люда, прости за поздний звонок. Это Оля. Мне… мне нужна твоя консультация.
— Что случилось? — она мгновенно проснулась, профессиональная хватка сработала.
— Муж хочет отдать долю нашей квартиры своей сестре. Без моего согласия.
В трубке повисла пауза.
— Так, — наконец отозвалась Люда. — Завтра в десять у меня в офисе. Привези все документы на квартиру. И брачный договор, если есть.
— Спасибо, — я сглотнула комок в горле. — Завтра буду.
Я положила трубку и ещё долго сидела в темноте. Где-то вдалеке завыла собака, в подъезде хлопнула дверь — обычные ночные звуки. Только в груди будто кто-то ледяной рукой сжимал сердце.
«Прости, Витя, — думала я, глядя на свадебную фотографию. — Но ты сам меня к этому вынудил.»
Суд по семейным делам больше похож на поликлинику — такие же унылые стены, скрипучие стулья и напряжённые лица в коридоре. Я сидела, вцепившись в папку с документами, и старалась не смотреть на Витю. Он устроился через три стула от меня, как будто эти метры могли что-то исправить.
Светка опаздывала. Конечно, куда ей торопиться — она же у нас теперь главная претендентка на нашу квартиру. Когда она всё-таки появилась, я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть — новый костюм, укладка, каблуки. Прям бизнес-леди. А то, что младший брат ради неё семью рушит — ничего, бывает.
— Дело о разделе имущества супругов… — монотонно начала судья, перебирая бумаги.
Я искоса глянула на мужа. Он сидел, ссутулившись, будто постарел лет на десять. Колечко обручальное крутил на пальце — старая привычка, всегда так делал, когда нервничал.
— Согласно представленным документам… — голос судьи доносился будто сквозь вату. — Квартира приобретена в период брака… Совместно нажитое имущество…
А я вдруг вспомнила, как въезжали в эту квартиру. Первую ночь спали на матрасе — кровать ещё не привезли. Пиццу ели прямо на полу, пили шампанское из пластиковых стаканчиков. Витя тогда сказал: «Ничего, родная, обживёмся. Главное — мы вместе».
— Ваша честь, — голос Люды вырвал меня из воспоминаний. — Моя доверительница не давала согласия на отчуждение доли в общем имуществе. Более того, она вносила значительный вклад в погашение ипотеки…
Дальше Люда говорила про статьи закона, про права супругов, про судебную практику. А я смотрела на Витю. Он всё крутил и крутил кольцо, уставившись в одну точку.
— Господин Соколов, — обратилась судья к мужу. — Вы подтверждаете намерение передать долю в квартире вашей сестре?
Витя поднял голову. Открыл рот, чтобы ответить, но вдруг замер. Его взгляд метнулся к Светке, потом ко мне, потом снова к сестре.
— Я… — он запнулся. — Я хотел как лучше. Света когда-то отказалась от своей доли…
— Потому что ты мой брат! — вдруг выпалила Светка. — Я хотела тебе помочь! А не… не вот это всё.
В зале повисла тишина. Такая густая, что казалось — протяни руку и пощупаешь.
— Что значит «вот это всё»? — тихо спросил Витя.
— Я не думала, что из-за меня… — Светка осеклась, покраснела. — Что вы будете… Витя, я не хочу быть причиной…
Она не договорила, но и так всё было понятно. Я увидела, как у мужа дрогнуло лицо. Он посмотрел на меня — впервые за всё заседание посмотрел прямо, открыто. И я увидела в его глазах то, чего не замечала все эти дни — растерянность, страх, стыд.
— Ваша честь, — вдруг сказал он, поднимаясь. — Я отзываю своё заявление. Полностью.
Судья приподняла бровь:
— Вы уверены?
— Абсолютно, — его голос окреп. — Я… я ошибся. Сильно ошибся.
После суда мы ехали домой в разных такси. Я не знала, что сказать, да и он, видимо, тоже. Бывают такие моменты, когда любые слова кажутся лишними.
Дома я первым делом поставила чайник. Старая привычка — заваривать чай, когда на душе муторно. Пока гремела чашками, услышала, как хлопнула входная дверь — Витя вернулся.
Он стоял в дверях кухни, переминаясь с ноги на ногу, будто не решался войти. Я молча достала вторую чашку — его любимую, с отколотым краешком. Три года назад уронил, хотел выбросить, а я не дала. «Неидеальная — значит, с характером», — пошутила тогда.
— Будешь чай? — спросила я, не оборачиваясь.
— Буду, — тихо ответил он и наконец-то вошёл на кухню.
Мы сидели друг напротив друга, как чужие. Пар от чашек поднимался к потолку, закручивался в причудливые узоры. За окном накрапывал дождь — мелкий, противный, как наша ссора.
— Знаешь, — вдруг сказал Витя, — когда Светка отказалась от своей доли… Я тогда поклялся себе, что обязательно ей отплачу. Что буду самым лучшим братом.
Я молчала, грея руки о чашку.
— А получилось, что стал худшим мужем, — он невесело усмехнулся. — Всё хотел быть благородным, а вышло…
— Глупо вышло, — закончила я за него.
— Глупо, — согласился он. — Знаешь, когда я увидел тебя в суде… Ты сидела такая прямая, гордая. И такая чужая. Я вдруг понял — вот сейчас я могу всё потерять. Не квартиру — тебя.
Я сделала глоток чая, пытаясь сглотнуть ком в горле.
— А Светка… — он покачал головой. — Она ведь правда не хотела всего этого. Просто пожаловалась на жизнь, а я…
— Решил быть героем, — я невольно улыбнулась. — Как всегда.
Он поднял на меня глаза — усталые, виноватые.
— Прости меня. Я… я всё исправлю.
— Уже исправил, — я протянула руку через стол и накрыла его ладонь своей. — Главное — не делай так больше. Никогда.
— Не буду, — он сжал мои пальцы. — Клянусь.
Мы долго сидели молча. За окном дождь постепенно стихал. Где-то на соседней улице сигналила машина, в квартире сверху играла музыка. Обычные звуки нашего дома. Нашего — общего, родного, единственного.
— Знаешь, что самое обидное было? — наконец сказала я. — Не то, что ты хотел отдать часть квартиры. А то, что решил всё один. Без меня. Мы же всегда всё вместе решали.
— Больше никогда, — он поднёс мою руку к губам. — Только вместе. Всё вместе.
В этот момент чайник на плите снова закипел. Я встала заварить ещё чаю — теперь уже не от тоски, а… просто так. Потому что хотелось. Потому что впереди был долгий вечер, и нам многое нужно было обсудить. Теперь уже спокойно, без обид и упрёков. Просто поговорить — как раньше, как всегда.
Рекомендуем к прочтению
