Я растил Аньку один. Её блудная мамаша, — танцовщица, — шесть лет назад влюбилась в своего коллегу и уехала с ним в Париж. Дочери нашей тогда едва исполнилось семь лет.
— Поди, полюбуйся на свою оторву. Опять она с хулиганьём каким-то. Всю детскую площадку уже загадили.
Соседка была как всегда красноречива.
— Попересажать бы их всех к чертям собачьим. С т а л и н а на вас нет!
— Насколько я помню, Зинаида Викторовна, вы его тоже не застали. Или было?
Я нырял в свою квартиру и игнорировал вопли соседки в подъезде и её звонки в нашу дверь. Отходил к окну, всматривался в темноту, приоткрывал створку. С улицы доносилось бряцание гитары и нестройное пение, изредка прерывающееся на хохот. Я доверял своей дочери, но соседка действовала на нервы. Вытаскивал мобильник, набирал абоненту «Умница моя».
— Долго ещё гулять собираешься?
— Иди домой и покажи мне дневник!
Анька хмыкала и говорила:
— Ты меня до одиннадцати отпустил, помнишь? Дневник на столе, посмотри сам. Привет Зинаиде.
Какие у меня могли быть к Аньке вопросы? В дневнике, в ряд и столбиком, стояли одни пятерки. Дома было чисто. Дочь даже научилась готовить. Поначалу всё было комом, но она купила на сэкономленные карманные деньги кулинарную книгу, кажется «Миллион меню», и по выходным с утра училась стряпать. Вечером её ждали друзья, а день Аня посвящала дому.
— Почему ты с ними дружишь? Зинаида говорит, они хулиганы.
Анька вздыхала и обстоятельно объясняла мне, как тупому:
— Мы просто все неблагополучные – по этому признаку подобрались. Ну… из неполных семей, в смысле. Это нас и объединило. Никто из нас не виноват, что у нас такие отцы-матери безответственные. А хулиганство-то в чём? Мы на гитаре учимся играть, на турнике подтягиваемся. Не курим, не пьём.
— Зинаида говорит, мусорите вы.
— Ой, слушай больше эту д у р у старую!
— Аня! Она взрослый человек. Нельзя так говорить.
— Нельзя про умных. А про неё если правда, то чего нельзя-то?
— Ань, ну почему ты просто не дружишь со своими одноклассницами, как все нормальные дети?
Анька смешно морщила нос и говорила:
— Скучно мне, как все. И, пап, ну мы правда ничего плохого не делаем! Ты же меня знаешь.
Я её знал. Но меня смущал Анькин возраст. Всё-таки девочка-подросток. Сегодня не пьёт-не курит, а завтра – кто её знает?
