«С одной стороны, это сейчас вроде как и не вовремя, — спокойно размышлял Игорь, узнав, что Алла ждёт ребёнка. — Но, с другой стороны, она всё равно не думает отказываться от него. Значит, ребёнок будет. Независимо от моего решения. Другой, на моём месте, если она такая независимая, самостоятельная, расстался бы с ней прямо сейчас. И пусть идёт на все четыре стороны. На кой она? Приезжая, живёт на съёмной квартире. А тут ещё и ребёнок. Но я — не другой. И привык из всего извлекать выгоду. Даже из такого, на первый взгляд, невыгодного положения». Игорь не торопился с принятием окончательного решения. Как шахматист, он прокручивал в голове множество вариантов. Но ничего толкового ему в голову не приходило. «Ладно, — решил он, устав думать, — посоветуюсь с мамой. Как она скажет, так и сделаю». Прасковья Пантелеймоновна внимательно выслушала сына и в уме её сразу зародился хитрый план. Она сразу поняла, как из этого извлечь выгоду.
— Женись, — уверенно сказала она. — Настаиваешь? — Сам же сказал, что Алла ребёнка ждёт. И отказываться от него не собирается. — И что? — И то, дурья твоя голова. Ну, не женишься ты, а алименты-то всё равно платить придётся. — А вдруг она не подаст на алименты? Гордая женщина, и всё такое… — Она что у тебя, ненормальная? — Нормальная. — Значит, подаст. А вот женишься на ней, и алиментов не будет. Наоборот. — Чего наоборот? — Сам же сказал, что она — женщина самостоятельная. Работает. Тебе на неё вообще тратиться не придётся. Поэтому пусть спокойно живёт у нас. На свою зарплату. — Она хорошо зарабатывает. Отдельную квартиру снимает. — Тем более. Значит, и с нами поделится. Квартиру-то ей снимать не придётся. А за то, что мы возьмём её в наш дом, она будет у нас хозяйством заниматься. — Хочешь, чтобы она была у нас вроде домработницы? — Бесплатной домработницы. Согласись, это лучше, чем просто алименты платить какой-то чужой женщине. Правильно? К тому же, сынок, ты ведь всё равно рано или поздно женишься. Не на этой, так на другой. Так лучше уж на этой. — Ой, не знаю, мама. Сомневаюсь чего-то. Не уверен. Говоришь-то ты гладко. А как оно на деле выйдет? А? Неизвестно! Вдруг не станет делиться с нами своей зарплатой и обслуживать нас не захочет? — Говоришь, что Алла делиться зарплатой не захочет и чистоту в квартире поддерживать не станет? — мрачно произнесла Прасковья Пантелеймоновна. — Может, и так. Но только, если не согласится, так сразу, как пришла, так и уйдёт. Выгоним её. А ты себе другую найдёшь. И в любом случае мы ничего не теряем. А так ещё есть шанс и на алиментах сэкономить, и пожить за её счёт. Хоть сколько-нибудь, да поживём. Правильно я говорю? — А и то верно. Даже если недолго, но попользуемся. — А я хоть отдохнуть смогу немного. На старости-то лет, думаю, заслужила пожить в своё удовольствие. — Какая старость, мама? Тебе всего сорок пять. И разве ты плохо жила до этого? Четыре последних года, благодаря твоему третьему мужу, мы как сыр в масле катались. А после развода с ним ты осталась в четырёхкомнатной квартире, в центре Москвы. Разве плохо жили? — Если всё пойдёт хорошо, мы, благодаря твоей Алле, ещё на одну такую же квартиру заработаем. — Как? — Оформим на неё несколько сомнительных предприятий, получим кучу денег, а её заставим за всё отдуваться. — А ребёнок как же? — Ребёнка можно и в детский дом отдать. — Правильно. А когда Аллу посадят, я с ней разведусь, а себе другую найду. Как я сам-то сразу об этом не додумался? Хорошо, что ты у меня есть, мама. Завтра же делаю Алле предложение, а после свадьбы сюда приведу. — Зачем ждать до свадьбы? Завтра же и привози её. А вот с женитьбой, сынок, можно и не спешить. — Не спешить? — Предложение ты ей, конечно, сделай. Как честный человек. И сюда привези. А распишетесь только, если ребёнок родиться. — Почему «если»? — Потому что всякое бывает. Вдруг ничего и не получится. А может, она врёт насчёт ребёнка. Ты ведь помнишь, со вторым своим мужем я именно так и поступила. — Думаешь, Алла врёт? А и в самом деле. Может, и врёт. Почему нет? Об этом я как-то и не подумал. — Вот именно! И получится, что никакого ребёнка нет, а она уже твоя жена. Риск! — Риск? — Случись что с тобой, она ведь твоя наследница. Смекаешь? Как вышло у меня с моим последним мужем. Хороший был человек. Добрый. Наивный. Вот знаешь, сынок, о чём я последнее время часто думаю? — О чем, мама? — Как мало сегодня добрых, отзывчивых, доверчивых, незлопамятных и кристально честных людей. — Что верно, то верно, — тяжело вздохнув, согласился Игорь. — Мало. — Ведь как бы мы могли жить, а, сынок, если бы таких людей было больше? — Даже страшно представить, мама, как хорошо мы могли бы жить. — Вот! Хорошо, что сегодня есть ещё такие, которые призывают людей к доброте и честности. Тогда появляется хоть какая-то надежда. А твоя Алла, сынок, она добрая? Наивная? — Ещё какая добрая, мама. И очень наивная. — Ну, дай бог, ей здоровья. Побольше бы таких. — Я всё понял, мама. Предложение сделаю, но с женитьбой спешить не стану. К нам привезу, а там посмотрим. Правильно? — Правильно. Только ты это, сынок, смотри аккуратнее с ней разговаривай. Чтобы она ничего не заподозрила. — Аккуратнее? — Скажи, что любишь её, что тоже хочешь ребёнка. Но так скажи, чтобы она поверила. Тогда только она к нам придёт в рабочем настроении. А без настроения она здесь и даром не нужна. Ну, и я, со своей стороны, тоже буду осторожной. Добрые и наивные люди — тоже ведь люди. Могут и обидеться. Они, конечно, ничего не скажут. В себе носить будут. Но это уже не работники. Толку от таких мало. Поэтому я не стану с первого дня на неё наезжать. И ты за собой следи. Будь с ней поласковее. Хотя бы первое время. — Я постараюсь, мама. — Вначале она поживёт у нас, как самая дорогая гостья. Продолжала мечтать Прасковья Пантелеймоновна. — Ничего не разрешу ей делать. Чтобы ей самой стыдно стало от своего безделья. А примерно через месяц начну закручивать гайки. Не резко. Потихоньку. Чтобы ничего не заподозрила. Понимаешь? — Понял. Чтобы к тому времени, когда надо будет подписывать левые бумаги, она целиком и полностью нам доверяла. — Я рада, сынок, что ты меня правильно понял! — Ах, мама! А уж как я-то рад! Если бы ты только знала…
В этот момент Игорь чувствовал себя безгранично счастливым человеком.
— Разбогатеем! — восторженно произнёс он. — До неприличия. И всё благодаря Алле. А я ещё жениться не хотел. Как хорошо, мама, что ты у меня такая умная. — Главное, чтобы ты помнил об этом и после того, как разбогатеешь, сынок. — Ну, что ты, мама. Такое разве забудешь. И Игорь сделал всё так, как советовала ему мама. Он аккуратно признался Алле в любви, сказал, что хочет быть счастливым мужем и отцом. Предложение сделал. Позвал к себе жить. Алла поверила и согласилась. Она и без официальной регистрации считала Игоря своим мужем. Для этого ей штамп в паспорте не обязательно было иметь. Месяц она жила как королева. С утра — завтрак в постель. Вечером — ужин. Никакой работы по дому. Прасковья Пантелеймоновна всё верно рассчитала. Алле стало стыдно, и она сама предложила свою помощь по хозяйству. — Но только не перетрудись, доченька, — заботливо просила Прасковья Пантелеймоновна. — Думай о ребёнке. И вскоре всё хозяйство в доме легло на Аллу. Но только Алла особо-то и не перегружала себя домашней работой. Да и, по правде сказать, хозяйка из неё была никакая. Готовить она вообще не умела. Если посуду начинала мыть, то обязательно что-нибудь разобьёт. А после её мытья полов в квартире ещё грязнее становилось. Прасковья Пантелеймоновна пробовала научить её пользоваться стиральной машиной. Без толку. Не получилась из Аллы прачка. Только бельё перепортила, машину чуть не сломала, и соседей залила. В магазин пойдёт, только напрасно деньги потратит. Купит всё ненужное. Но хозяйством занималась Алла с душой. Видно было, что старается.
Прасковья Пантелеймоновна смотрела на всё это терпеливо. Не ругалась. Понимала, что самое главное не это. «Чёрт с ней, с криворукой, — думала она, — не ради этого в дом к себе пригласила». Освободила Прасковья Пантелеймоновна Аллу от домашней работу целиком и полностью. Запретила любой труд в доме под предлогом, что скоро Алла станет мамой.
А там и ребёнок родился. Игорь задумался о свадьбе.
— Ну что, мама, время пришло? — спросил Игорь. — Время? — не поняла Прасковья Пантелеймоновна. — Ребёнок родился. Пора жениться? — Сейчас не это главное. Успеешь жениться. Это от тебя никуда не денется. Тем более, что Алла и не настаивает. А нам с тобой ещё нужно, чтобы она возглавила наши сомнительные предприятия. У меня все документы готовы. Осталось подписать. Поговори с ней. Скажи, что хочешь до свадьбы сделать её богатой женщиной. — До свадьбы? — Она сочтёт это, как широкий, благородный жест. В результате она окажется на скамье подсудимых. Ей срок, а ребёнка — в детский дом. Надоели они мне оба. Пора от них избавляться. — Правильно. Сегодня и подпишет документы. Скажу ей, что это мой предсвадебный подарок. Но Алла наотрез отказалась подписывать бумаги. Сказала, что сейчас ей ничего этого не нужно. — Так нечестно, — сказала Алла. — Вдруг вскоре после свадьбы я тебя разлюблю и захочу с тобой расстаться? Получится, что я тебя обокрала. — Почему обокрала? — не понял Игорь. — Потому что, — ответила Алла. И слёзы текли по её лицу. — Ты оформил на меня свои предприятия, а я тебя бросила. Это непорядочно. Давай лучше по-другому сделаем. — Как по-другому. — Я тебе сделаю предсвадебный подарок. — Подарок? Мне? За что? — Как за что? За твою ко мне бескорыстную любовь. За то, что ты — отец моего ребёнка. Поехали к нотариусу, я оформлю на тебя всё своё имущество. — У тебя есть имущество? Откуда? Ты ведь квартиру снимала? — Моё имущество — не в Москве. В Питере. Я тебе не говорила? — Нет. — Я ведь оттуда. А в Москву приехала недавно. В Питере у меня несколько фирм. — Несколько фирм? — А на что я, по-твоему, живу? Они приносят мне немалый доход. — Немалый доход? И ты хочешь их перевести на меня? Почему? — Потому что я — женщина. Слабая, наивная, доверчивая. Меня легко обмануть и разжалобить. А ты — мужчина. Тебя так просто не обманешь. Ты бесчестного человека сразу увидишь. — Это точно. Меня не проведёшь. Не разжалобишь. В бизнесе я безжалостен. — Вот поэтому я уверена, что под твоим руководством мои фирмы станут работать намного лучше. И доход от них станет ещё больше. — Я с мамой посоветуюсь, — сказал Игорь. — Конечно! Обязательно посоветуйся. Правильно. Господи, как же я, про Прасковью Пантелеймоновну-то забыла. Она тоже заслужила. И её тоже не проведёшь. Половину оформлю на неё, а половину на тебя. Пойдём к маме. Она тоже заслужила. Половина прибыли тебе, половина ей. Услышав про половину прибыли, Игорь задумался. — А с другой стороны, — сказал он. — Зачем мама? Она сама мне недавно сказала, что уже не в том возрасте, чтобы брать на себя такую ответственность. Хочет отдохнуть. Так и быть. Оформляй всё на меня.
— И то верно, — согласилась Алла. И снова слёзы потекли по её лицу. — Какой же ты добрый и заботливый сын. А я? Просто не узнаю себя! В кого превратилась? Жестокая и злая. Думаю только о прибыли своих фирм, а о других не думаю. Хотела повесить на человека в возрасте множество лишних хлопот и забот. Как будто и без них у неё неприятностей мало. Дай я тебя поцелую. Моему сыну просто повезло, что у него такой отец. Вечером маме расскажешь. Правильно? Порадуешь её. Хочу хоть чем-то отплатить ей за всё то хорошее, что она для меня сделала. — Хватит разговоров, Алла. Поехали к нотариусу. А то мама скоро с прогулки вернётся. — И то верно, — согласилась Алла. — Станет вопросы задавать. Куда, зачем? Лучше сейчас не волновать её. Она этого не заслужила. Игорь и Алла съездили к нотариусу и подписали все необходимые документы. Когда Прасковья Пантелеймоновна вечером прочитала эти документы, она сразу всё поняла и пришла к Алле. — Только честно, — сказала она, — что грозит моему сыну, исходя из этих документов? — До десяти лет. С конфискацией, — ответила Алла. — Но всего этого можно избежать. — И что ты хочешь? — Размениваем эту квартиру на две. В разных районах. Одна — мне, другая — Вам и Игорю. А после этого мы пойдём в ЗАГС. — За что ты так с нами? — спросила Прасковья Пантелеймоновна. — Мы ведь с тобой по-хорошему. Я тебя как родную приняла.
— Слишком уж Вы меня разозлили.
— Когда мы тебя разозлили? — А я разговор Ваш с Игорем случайно услышала, — ответила Алла.
— Разговор услышала? Какой разговор?
— А когда хотели повесить на меня сомнительные предприятия. Вспомнили? Когда планировали подставить меня и посадить. А ребёнка моего в детский дом сдать.
— Всё понятно, — тихо проговорила Прасковья Пантелеймоновна.
— Ещё вопросы?
— Вопросов нет. / Михаил Лекс / 01.05.2023 / Буду рад лайкам и комментариям 🙂 Подпишитесь, чтобы не пропустить новые истории
