Вячеслав Андреевич Ковалёв, пятьдесят семь лет, инженер-технолог с тридцатилетним стажем, стоял в очереди в супермаркете, держа в руке потёртый кожаный кошелёк, в котором оставалось ровно 248 рублей. Он знал это точно, потому что пересчитал утром. И вчера вечером. И позавчера. Монеты перекатывались внутри с глухим звуком, будто отмеряя оставшееся время. Очередь двигалась медленно. Пожилая кассирша с биркой «Татьяна Николаевна» неспешно пробивала покупки мужчине в вязаной шапке, который что-то пытался рассмотреть в чеке, наклонившись вперёд с видом расследователя. Пару раз он даже переспрашивал цену и долго копался в кошельке, доставая мелочь. Вячеслав выпрямился, глянул в свою корзину: две буханки хлеба, три пакета лапши быстрого приготовления, пачка дешёвого чая, баночка тушёнки. Всё строго по списку, без импульса.
На ужин.
И на завтрашний день.
И — если повезёт — на послезавтрашний.
Пальцы сжали ручку корзины. Спина заныла от стояния. Кто-то сзади кашлянул. Он не обернулся. В голове крутился вопрос: что вычеркнуть, если вдруг не хватит? Чай? Тушёнку? Может, хлеб оставить один?
На карточке — минус 132 рубля. Долг перед банком за просрочку — шесть тысяч. Долг перед собой — год без работы, потухшие глаза и ощущение, будто ты сломался в самом тихом месте, где никто не услышал. Ни один человек. Даже ты сам долго не замечал, как становился прозрачным для этого мира.
В начале девяностых он строил заводы. В начале двухтысячных — модернизировал оборудование. В десятых — терпел. А потом их предприятие слили в один крупный холдинг и сократили всех, кто был «старше сорока пяти». Без предложений, без помощи. Только «спасибо, вы многое сделали».
Он не пил. Не ругался. Он просто сел за кухонный стол и впервые не знал, куда идти. Его резюме никто не смотрел. Его собеседования были вежливыми, но формальными. Его руки — с мозолями от станков, с чертежами в памяти — оказались никому не нужными.
Жена ушла. Сын уехал. Мать умерла.
Осталась однокомнатная квартира и пару фотографий с теми, кто когда-то верил в него.
— Следующий, — позвала кассирша.
Он положил продукты на ленту. Слушал, как пикал сканер. Каждый звук отдавался внутри, как отсчёт. Итог — 264 рубля.
— Ммм… — произнёс он и полез в карман.
Сначала в один. Потом — в другой. Потом в куртку.
— Сейчас, секунду, — пробормотал, чувствуя, как к лицу приливает кровь.
Кошелёк — пуст. Денег, которые точно были, — не стало. Он вытянул карту. Кассирша провела — отказ.
— Извините… — начал он, не зная, чем закончить.
И тут из-за спины прозвучал голос:
— Я оплачу.
Он обернулся. Молодая женщина, лет тридцати, с короткой стрижкой, в сером пальто. Он её не знал. Она не улыбалась — просто достала карту и приложила. — Не надо… — начал он.
— Надо, — спокойно ответила она. — У меня был такой же день. Просто — раньше.
На улице он догнал её.
— Простите, я… не знаю, как вас благодарить.
Она посмотрела на него внимательно. Без жалости. Без назидания.
— Вам не нужно. Вы просто — не отчаивайтесь. Это всё, что нужно. Не отчаивайтесь.
И пошла дальше. Он стоял, с пакетом в руке, на ветру. В голове шумело.
Прошло пару дней. Потом неделя. Он нашёл в себе силы дойти до центра занятости. Потом — до знакомого, с которым не говорил лет десять. Через две недели — подрабатывал в мастерской по ремонту оборудования. Через месяц — начал собирать схемы для одного онлайн-проекта. Через полгода — снова проектировал.
И всегда, проходя мимо супермаркета, он невольно останавливался у кассы №7.
Потому что однажды там началась его новая жизнь.
