Свекровь разливала чай. Ее пальцы, украшенные перстнями, неторопливо двигались, но холодные глаза не отрывались от меня. Я знала этот взгляд. Он предвещал «важный разговор».
— Ты же понимаешь, Алина, мы семья, — начала она, отхлебнув чай. — И семья должна держаться вместе.
Мой муж, Максим, сидел рядом. Его покорность раздражала меня еще со свадьбы, но сегодня это грозило стать проблемой.
— Мы с отцом Максима решили помочь вам, — продолжила свекровь, выкладывая на стол ключи. — Вот квартира в центре. Трехкомнатная. Вы переезжаете, а я… — она сделала паузу, будто давая мне время восхититься, — буду жить с вами.
Я посмотрела на ключи — стальные, красивые. И совершенно ненужные.
— Зачем? — спросила я, хотя догадывалась.
— Ну, ты же не работаешь! — она хмыкнула, будто это было очевидно. — Сидишь дома, рисуешь свои графики… Это несерьезно. А так будешь помогать по хозяйству, готовить, ухаживать. Я научу тебя, как содержать дом.
Максим поднял глаза. В них читался испуг. Он знал, что я не стану молчать.
— Я не безработная, — проговорила я, чувствуя гнев. — Я фрилансер. И мой доход покрывает половину наших расходов. А «сижу дома» потому, что мне так удобно.
— Фрилансер, — повторила она, будто это ругательство. — Ты же целый день одна! Чем ты занята?
— Работой, Ирина Петровна. Которая, кстати, требует тишины и времени.
Свекровь не сдавалась.
— Всё равно. Переезжайте. Квартира ваша, а ты займешься домом как положено. Я присмотрю за тобой.
Максим потянулся за чашкой, но я резко встала, заставив его вздрогнуть.
— Я в прислуги не нанималась, — сказала я четко. — И квартира ваша мне не нужна.
Свекровь побледнела, не ожидая такого поворота.
— Ты… отказываешься? — прощебетала она. — От моей помощи?
— От условий, — поправила я. — Я не ваша домработница. И не собираюсь ею становиться.
Максим вскочил, пытаясь вставить что-то примирительное, но я уже надела пальто. Сердце колотилось:
— Спасибо за чай.
Дома мы ругались.
— Ты унизила ее! — кричал Максим, мечась по кухне. — Она хотела как лучше!
— Как лучше для кого? Для себя. Чтобы контролировать меня. Ты действительно хотел, чтобы мы жили с ней? Готовил бы ты ужины по ее рецептам? Слушал, как она учит тебя «правильно» хранить носки?
Он замолчал, уткнувшись в окно.
— Она моя мать, — пробормотал он.
— А я твоя жена. Или ты забыл?
Он обернулся. В его глазах была растерянность мальчика, которого застали за шалостью. Я подошла ближе:
— Мы не дети, Макс. Нам не нужна нянька. Или тебе нужна?
— Нет. Просто… Она всегда так.
— Значит, пора перестать это терпеть.
На следующее утро свекровь звонила. Я не взяла телефон. Когда Максим вернулся с работы, его лицо было бледным.
— Что будем делать?
— Жить, — сказала я просто. — Как жили. Работать. Путешествовать. Наконец, заведем собаку, как ты хотел.
— А мать?
— Пусть сдает свою трехкомнатную кому-то другому. У нас есть свой дом.
Он улыбнулся. Слабенько, но искренне.
— Своя квартира, своя жизнь… И своя жена-«прислуга», — пошутил он, дёрнувшись, когда я швырнула в него диванной подушкой.
Вечером, когда мы заказывали пиццу вместо «правильного» ужина, я подумала, что иногда разрушить чьи-то планы — единственный способ сохранить себя.
