— Опять накупила ненужного и боишься признаться? Хватит транжирить мои деньги! Сидишь у меня на шее, не работаешь — будь добра отчитываться за потраченные деньги из семейного бюджета!
Голос Максима прозвучал, как удар хлыста. Алиса, стоя у кухонного стола с пакетами из магазина, сжала пальцами край столешницы. Ей тридцать шесть, но в этот момент она чувствовала себя подростком, пойманным на вранье. Взгляд упал на окно, за которым золотились кроны кленов в сквере имени Грибоедова — тихом уголке провинциального Вереснянска, где они жили. Еще десять лет назад она, выпускница престижного Юридического института Северной Столицы, выигрывала дела против крупных корпораций. А теперь — унизительные допросы из-за пачки гречки и детского йогурта.
С Максимом они познакомились на свадьбе его коллеги. Он — друг жениха, она — подруга невесты. Букет летел прямо в ее руки, а через полгода они уже выбирали обручальные кольца в ювелирной лавке «Аметист» на Торговой площади. Тогда Максим казался идеалом: финансовый аналитик в компании «СтальИнвест», галантный, с манерами аристократа. Ничто не предвещало, что его щедрость превратится в патологическую скупость, а забота — в тотальный контроль.
Их свадьба прошла в старинной усадьбе «Белая Роза» на окраине города. Алиса надела платье с кружевными рукавами, напоминавшее наряд ее бабушки-архитектора. Тогда она еще не знала, что ради брака откажется от карьеры. Беременность настигла ее неожиданно: через четыре месяца после свадьбы тест показал две полоски. Максим настоял на увольнении: «Ты же не хочешь, чтобы наш ребенок страдал из-за твоих амбиций?» Сын Савва родился в клинике «Мать и Дитя», самой дорогой в городе. Парадокс: на ребенке Максим не экономил. Лучшие игрушки из «Детского Рая», курсы ментальной арифметики в центре «Эйнштейн», крошечные костюмы от итальянского бренда… Но для Алисы началась эра ограничений.
— Твой вклад в бюджет — сидеть дома и не выкидывать чеки, — Максим тыкал вилкой в омлет, который она готовила каждое утро с точностью химика. — Посудомойка? Роскошь! Хочешь новое пальто? Старое еще не развалилось.
Ее квартира в историческом центре, доставшаяся от родителей-историков, стала источником пассивного дохода. Сначала Алиса тратила арендные деньги на книги и курсы, но Максим потребовал перевести средства на его счет. «Мы — одна семья. Твоя квартира — наш общий актив». Теперь 40 тысяч ежемесячно оседали в его «фонде будущего» — Максим мечтал купить второй этаж в их доме, чтобы сдавать под офисы.
Перелом наступил утром, когда Савва, играя в гостиной, разбил хрустальную вазу. Максим, вместо того чтобы проверить, не порезался ли сын, начал высчитывать убытки:
— Ты вообще следишь за ним? Эта ваза стоила как твои полгода «труда» на кухне!
Алиса молча собрала осколки, спрятав слезы. В тот вечер она позвонила Артему и Лиле — своим квартирантам. Молодая пара, переехавшая в Вереснянск из шумного мегаполиса, сразу поняла суть просьбы:
— Скажите Максиму, что вы съезжаете. Аренда стала неподъемной, — попросила Алиса, и они согласились, не задавая лишних вопросов.
Последняя капля
— Дорогая, завтра ко мне заедут ребята с работы. Нужно устроить ужин. Составь список, но без излишеств, — Максим развернул газету «Вереснянские Вести», где пестрели объявления о продаже недвижимости.
Алиса кивнула. Она знала: «без излишеств» означало «потрать минимум, но произведи впечатление». В списке появились креветки для салата, сыр «Дор Блю», говяжья вырезка.
— Ты с ума сошла?! — Вечером Максим вбежал на кухню, размахивая чеком. — 8 700 рублей за один ужин! Креветки — это роскошь, а не еда!
— Ты хотел произвести впечатление на гостей, — холодно ответила Алиса, помешивая соус для стейков.
Ужин прошел идеально. Гости хвалили фирменный тирамису и обсуждали, как Алисе удается совмещать материнство с кулинарным талантом. Но когда дверь закрылась за последним гостем, Максим бросил в нее салфеткой:
— Больше никаких приемов! Ты разоришь нас!
***
Савве исполнилось пять, когда Алиса решила действовать. По вечерам, пока Максим смотрел финансовые новости, она стала вести частную судебную практику на сайте «Правовед Онлайн». Ее профиль «Юридические консультации» начал приносить первые деньги: 3 000 за иск о защите прав потребителей, 5 000 — за помощь в разделе имущества. Клиенты хвалили ее четкие советы, а деньги она копила на тайной банковской карте, оформленной на имя подруги детства.
Однажды Максим обнаружил пропажу чека из «Детского Мира».
— Где отчет?! — Он схватил ее за запястье, оставив синяк. — Или ты прячешь свои мелкие траты?
Алиса, рыдая, перебирала мусор: огрызки яблок, обертки от печенья… Унижение стало последней каплей.
Развязка
— Мы съезжаем, — голос Артема прозвучал для Максима как гром. — Нашли вариант дешевле.
— Как дешевле?! — Максим в ярости швырнул ключи на тумбу. — Твоя квартира пустует! Немедленно найди новых арендаторов!
Алиса сделала вид, что размещает объявления, но намеренно завысила цену. Квартира в доме с облупившейся штукатуркой и старыми трубами никого не интересовала.
Через три месяца она собрала достаточно, чтобы снять офис в бизнес-центре «Эталон» и нанять няню для Саввы — пожилую учительницу Марфу Семеновну, чьи внуки уже выросли.
— Я подаю на развод, — сказала она утром, ставя перед Максимом кофе. — Савва остается со мной.
Он смеялся, пока не увидел документы: выписки с ее счета, договор с конторой «ПравоГарант», показания няни. Суд длился два месяца. Максим пытался оспорить решение, но судья, женщина с седыми висками и строгим взглядом, прервала его:
— Ребенку нужна стабильность, а не счета в банке.
Сейчас Алиса стоит на балконе своей квартиры, глядя, как Савва играет в сквере с собакой соседа. Ее офис на улице Юридической, 15 украшен дипломом и фотографией первой победы — дела о возврате страховки, которое она выиграла на днях. Иногда Максим звонит, спрашивает о сыне, присылает алименты. Она не запрещает им встречаться, но каждый раз, провожая Савву к отцу, шепчет:
— Помни, ты всегда можешь вернуться.
Ветер гонит по асфальту осенние листья, и Алиса вдруг ловит себя на мысли, что впервые за долгие годы дышит полной грудью. Где-то вдалеке звонит колокол Спасо-Преображенского собора, напоминая, что Вереснянск — город, где даже старые раны могут затянуться, если дать им время.
