Кира открыла дверь своим ключом, зашла в коридор квартиры и прислушивалась. В доме было очень тихо. Радик ещё не вернулся со школы, а мама, вероятно, спала после ночной смены. Кира на носочках зашла на кухню и вздрогнула. За столом сидела мать, а по щеке её текла слеза. Ирина Константиновна, даже, не заметила что зашла её дочь. Мама рассматривала фотографию в семейном альбоме и, почему-то, плакала.
— Мама, что случилось? — взволнованно спросила Кира и подошла поближе к матери. Она увидела, что это её студенческие фотографии, примерно, 2011 год. Хотя в то время, становились популярными электронные фото, Одинцовы, по старинке, предпочитали бумажный формат фотографий, которые бережно хранили в альбомах.
Именно такие фото сейчас рассматривала мать Киры. Перелистывала альбом и плакала. Ирина Константиновна высморкалась, вытерла слёзы и посмотрела внимательно на дочь:
— Кирочка, ты не обижайся, но я Мише позвонила.
— Зачем, мама, кто тебя просил? — растерялась Кира.
— Я не могу видеть, как ты мучаешься, — губы Ирины Константиновны снова задрожали, — я просто спросила у него, что между вами произошло.
— Поскольку ты плачешь, мама, я так понимаю, что его ответ тебя не удовлетворил, — ухмыльнулась дочь, — не нужно больше вмешиваться в наши отношения. Мы сами разберёмся.
— Как же вы разберетесь, если спустя месяц, даже, не поговорили ни разу. Ты знаешь что Михаил звонит Радику, а сын сбрасывал его долгое время, а потом, и вовсе заблокировал? Родион не желает разговаривать с Мариной — с твоей свекровью. Её он, тоже, заблокировал!
— Нет, Радик ничего мне не говорил, — растерялась Кира.
— Конечно, он не хочет тебя волновать. Но Марина приезжала сегодня утром. Только я легла спать после ночной смены, вдруг, звонок. Она залетела в квартиру как фурия. Начала кричать, скандалить, что если мы будем запрещать Родиону видится с ними, то они с Мишенькой подадут в суд.
— Хорошо, — устала вздохнула женщина, — я поговорю с сыном, когда он вернется из школы.
— И это все? Это все, что ты скажешь? — развела руками Ирина Константиновна и уставилась на дочь.
— А что я ещё должна сказать? Обсуждать Марину Афанасьевну у меня нет желания. Она мне за эти годы вот где сидит, — Кира провела ребром ладони по своей шее. Тем более у меня есть проблемы поважнее, чем моя свекровь. Она долго добивалась того, чтобы мы с Мишей разошлись…
— Она совсем не хотела этого, Кирочка, в чём ты говоришь? — удивилась мать.
— Если она не говорила тебе об этом открыто — это не значит, что она этого не хотела. Думаешь, я не видела её довольное лицо, когда мы скандалим с Мишей? В общем, ладно, хватит. Мне сейчас не до нее! В конце концов, если хочет, пусть подаёт в суд. Мне всё равно.
— Какие же это у тебя, доченька, более важные дела и проблемы, если ты, даже, не спрашиваешь о чём я разговаривала с твоим мужем? — покосилась на Киру Ирина Константиновна.
Кира молча подошла к столу и положила запонку, которую всё это время держала в руках:
— Это запонка Михаила. Я купила эти запонки в Италии в небольшой частной лавке. Я нашла её на ковре, в спальне Жанны. Когда я делала уборку в её спальне несколько дней назад, этой запонки не было.
— Ой, что творится!!! — Ирина Константиновна закрыла лицо ладонями, — Не может такого быть!
— Вот и Жанна говорит, что не может, — задумчиво сказала Кира, — она говорит, что у неё, действительно, был мужчина прошлой ночью, но это не Михаил. А ещё говорит, что торговец в лавке обманул меня и, значит, запонки не в единственном экземпляре. Вот я и хочу разобраться, кто врёт.
— Слушай, дочь, а может быть Михаил подарил кому-нибудь эти запонки? Кому-нибудь из своих друзей? Например, не успел приобрести подарок и решил подарить свои запонки по случаю. Или выбросил их после вашей ссоры, а кто-нибудь из докторов в клинике подобрал?
— Мам, ну что ты такое говоришь — выкинул, а кто-то подобрал. Они же обеспеченные люди все, по мусорным корзинам не лазят.
— Ой, знаем мы этих обеспеченных! Такие и лазят, — уставилась на дочь мама и многозначительно кивнула.
— Ладно, потом разберусь. Что это ты, фотографии достала. Дай посмотрю, — Кира слегка улыбнулась и потянула альбом на себя.
— Не знаю, — вздохнула Ирина Константиновна, — после разговора с Михаилом так больно на душе стало. Вспомнила, какие вы были в молодости — счастливые, влюбленные. Помнишь, вы с Жанной поступили на первый курс, а Михаил тогда уже на четвёртый перешёл, ну и назначили его куратором в вашу группу, тогда он тебя и заметил? — задумчиво улыбнулась мама, — Ой, как же он тебя добивался, ты помнишь? Под нашей дверью спал на коврике. Ты ведь не хотела с ним встречаться, отказывалась. Да, ещё Жанна масла в огонь подливала, всё время подшучивала над Михаилом, насмехалась.
Мама всё вспоминала и вспоминала прошлое, а Кира, нахмурившись рассматривала фотографии: Вот они во дворе университета сидят на лавочке, а здесь на кафедре биологии, а вот — со скелетом из кафедры анатомии. Но не по этому поводу хмурилась Кира:
— Мам, посмотри, а ведь Жанна на каждой фотографии, где присутствует наш куратор, смотрит на него влюбленными глазами. Неужели она была влюблена в Мишу еще со времен университета? Как же я этого не замечала…
Ирина Константиновна повернула альбом к себе. А ведь, действительно,так и есть. На фотографиях её стройная, высокая и очень красивая дочь, а рядом полноватая, невысокая Жанна. Нос картошкой, уголки губ вечно опущены вниз, словно она чем-то недовольна, а глаза смотрят на Михаила. Ирина Константиновна, тоже, ведь ничего не замечала. Она считала, что Жанна насмехается над Михаилом, потому что он ей не нравится. А она хотела, чтобы Михаил не нравился Кире! А ещё злилась невероятно, что красавец Красильников выбрал её лучшую подругу:
— Доча, так ведь она завидовала тебе! Завидовала и ненавидела тебя! — догадалась наконец-то Ирина Константиновна.
Кира вспомнила слова Галины Леонидовны: «лучшая подруга пригласила тебя в свой дом работать служанкой? Вот это новость! Да, ведь она унизить тебя пытается, неужели ты этого не понимаешь! Вспомни прошлое хорошенько, проанализируй и поймешь, за что тебя ненавидит твоя подруга детства».
— А ты, знаешь что, Кирочка? — задумчиво произнесла мама, — ты позвони Галине Леонидовне и спроси у неё, как выглядит мужчина, который приходит к Жанне? Она ведь работает с проживанием — находится возле Элеоноры Макаровны круглые сутки. А это значит, что мужчину она могла видеть. Опишет его, а ты сразу и определишь — твой это муж или нет.
— Да, верно! Галина Леонидовна говорила как-то, что у её хозяйки кто-то есть. Но как выглядит этот мужчина, я не спрашивала. зачем мне это? Я же не думала, что это может быть мой муж. Впрочем, скоро он перестанет быть таковым. Я собираюсь подать на развод, мама, — покусывая губы от волнения, сказала Кира. Мысль о разводе, пришла к ней в голову только сейчас. Весь этот месяц, она не то чтобы хотела помириться с мужем, она вообще не думала о том, что будет дальше.
— Ну, что же, доченька, это твоя жизнь. Сама и принимай решение! Я тебя всю жизнь поддерживала, всегда была на твоей стороне, никогда тебя не обманывала, так что….
— Мама, кстати, а ты ведь была знакома с матерью Жанны? Лидия — так ведь ее звали? — вдруг спросила Кира, словно вспомнила о чём-то. Женщина заметила, что лицо матери вспыхнуло и моментально покрылось красными пятнами. В глазах Ирина Константиновны застыл испуг:
— А что это ты? Причем здесь мать Жанны? Откуда тебе известно её имя? — глаза матери Киры расширялись всё больше и больше, альбом который она держала в руках на весу, вдруг начал дрожать. Чтобы не выдать себя, Ирина Константиновна моментально положила альбом на стол, а руки опустила на колени.
— Мне бабушка Жанны рассказала, что ты и мама Жанны были подругами, — ответила Кира, не отрывая взгляда от своей матери. Она видела что мама очень волнуется, но как объяснить это волнение, не знала. Может быть ей просто тяжело вспоминать о лучшей подруге, которая умерла в самом расцвете своих лет. По словам Элеоноры Макаровны, её несостоявшейся невестке было чуть больше 20 лет. А вот Ирине Константиновне в это время было уже за 30. Как они могли быть подругами? Хотя, такое возможно.
— Как это — рассказывала? — растерянно усмехнулась мама Киры, — Ты же говорила, что она не в себе; что у неё склероз и она плохо себя чувствует, ничего не помнит, никого не узнаёт. Что она могла тебе рассказывать?
— Ну, у нее бывали иногда просветления и она была вполне нормальной с виду, — пожала плечами дочь, — вот, как-то вспомнила подругу своей внучки — Киру. Рассказала, что не любила эту самую Киру, потому что, мол, она «из народа». Вспомнила заодно и о дружбе матери Киры и матери Жанны.
— Так она тебя не узнала? Думала что рассказывает о Кире кому-то другому? — поторопилась спросить мать.
— Да, меня она не узнала, ну и что? Остальное-то, правда?
— Мы дружили с Лидой, да. Но, не долго, а лишь пока она жила в доме Селивестровых. Когда Максим привел ее в дом, мы и познакомились по-соседски, начали общаться, подружились. В общем, наша дружба продлилась лишь то время, пока Лидочка была беременна.
— Пока вы обе были беременны? — задала вопрос дочь.
— Что? — нахмурилась мама, а затем помассировала пальцами виски и замерла на некоторое время, — а, ну да…. да, мы обе были беременны!
— Как же ты могла принимать у нее роды, если у нас с Жанной всего несколько дней разница? — Кира облокотилась локтями о край стола, и подалась всем телом в сторону матери. Ирина Константиновна откинулась на спинку стула. Казалось, что взгляд дочери пригвоздил её к стулу. В этот момент прозвучал звонок телефона. На экране определился номер Галины Леонидовны. Кира нахмурилась, а Ирина Константиновна облегчённо вздохнула:
— Что там у них ещё? Я же сказала Галине Леонидовне, когда уходила, что больше не буду работать в доме, — пробурчала Кира и тут же нажала кнопку соединения, — привет, Галина Леонидовна, что-то случилось?
Чем дольше слушала Кира то, что говорит ей сиделка, тем больше она хмурилась, а потом и вовсе схватилась за сердце и крикнула:
— Конечно! Я сейчас приеду.
В этот же момент Кира вскочила из-за стола и побежала в коридор, а мать следом за ней.
— Кирочка, что случилось? Куда ты?Сейчас Радик придёт из школы!
— Мама присмотри за Родионом. Пусть поест, сделает уроки и во дворе долго не гуляет. Мне нужно срочно уехать, — Кира спешила обуться и сложить кое-какие вещи в сумку.
Мать перегородила проход и встала спиной к входной двери:
— Да, что случилось? Ты можешь объяснить? Уедешь, а мне волноваться весь вечер? — мама поставила руки в бок и не собиралась отходить от двери.
— Элеонора Максимовна умерла, — с грустью в голосе произнесла Кира. Хотя, она и не очень хорошо относилась к бабушке своей подруги, но всё-таки, смерть человека — это всегда печальное известие.
— Да, ты что? — мама опустилась на пуфик в коридоре, — Как же это случилось?
— Я ничего не знаю, мама, — пожала плечами Кира, — вернусь, расскажу. Галина Леонидовна только успела сказать, что Жанна в это время была на каком-то благотворительном вечере. Подопечная Галина Леонидовна всегда после обеда ложилась отдохнуть, а сегодня спала слишком долго. Сиделка подошла, чтобы разбудить её и поняла, что всё кончено.
— куда же ты едешь? Зачем? Без тебя, что ли, не разберутся?
— Я должна поддержать Жанну. Что бы там ни было, она моя лучшая подруга и другой у меня никогда в жизни не было, — покачала головой Кира и выскочила за дверь, а её мама так и осталась сидеть в коридоре:
— Значит, доченька, не умеешь ты выбирать подруг, — задумчиво произнесла Ирина Константиновна, находясь в пустой квартире.
Ирина вспомнила те годы, когда в квартире Селивестровых на улице Ушакова, в “доме медиков” появилась молодая, хрупкая девушка по имени Лида Белякова.
«Дом медиков» так назывался потому, что квартиры здесь выдавали медицинским сотрудникам. Двухкомнатную квартиру на шестом этаже, когда-то получилось здесь мать Ирины, которая работала старшей медсестрой. А в соседней — в трехкомнатной квартире жила семья академика Селивестрова. Впрочем, когда Сильвестром получал квартиру, он не был академиком.
Мать Ирины давно умерла и теперь в двухкомнатной квартире проживали сама Ира и её муж — машинист поезда Дмитрий Павлович Одинцов. Жили они вдвоём. Несмотря на то, что возраст Ирины, приближался к 35, а её мужу через пару лет исполнится 40, детей у них не было. В соседней квартире жил академик со своей женой Элеонорой Макаровной и тридцати четырехлетним сыном Максимом, который никогда не был женат, поэтому и внуков у Селивестровых не было.
И вот однажды по дому пронеслись слухи о том, что Максим, возможно, скоро женится. Распространила эти слухи сама Элеонора Макаровна. Она была недовольна выбором сына и если встречала в подъезде или во дворе, кого-нибудь из соседей, то тут же выливала на человека всё, что у неё накопилось на душе:
— Это ужас! Кошмар! Худшего выбора он не мог сделать. Такое ощущение, что он издевается надо мной и над папой. За что? Мы подарили ему лучшие годы своей жизни, мы отдали ему всё, что у нас было. За что он так с нами поступил? Привел в дом девку без роду, без племени. Дочь деревенских алкоголиков. Ни образования, ни ума! И что же, я должна жить с ней в одном доме? — повторяла одно и то же Элеонора Макарова.
Эту тираду слышала и Ирина, но пропустила мимо ушей. С соседями она старалась жить мирно. Да, это было и не сложно! Академик Селивестров и его сын — доктор медицинских наук Максим Селивестров были замечательными людьми. А вот Элеонора Макаровна была настоящей стервой. Было удивительно, как муж и сын терпят её? Впрочем, решила Ирина, если им это удаётся, то удастся и мне. Теперь она просто не спорила с Элеонорой Макаровной. Да и, вообще, особо с ней не общалась. При встрече с соседкой, Ирина просто кивала, выслушивала её и шла по своим делам.
Элеонору Макаровну это вполне удовлетворяло. Ей не нужен был собеседник. Ей нужны были свободные уши. Она прекрасно могла беседовать сама с собой часами. В общем, именно от неё, Ирина услышала рассказ о Лидии. Слышала, но не видела ни разу невесту Максима. И вот однажды, возвращаясь с работы, Ирина увидела под дверью соседей девушку. Девушка оперлась об стену прижала сумку к груди и горько плакала.
— Добрый вечер, — поздоровалась Ирина, — а что Вы здесь делаете? Вы кто? — удивлённо спросила она.
— Здравствуйте, — всхлипывала девушка, — я — Лидочка. То есть, я жена Максима из пятидесятой квартиры. Пришла вот с работы, а Элеонора Макаровна меня не пускает в дом.
— Как это не пускает? — еще больше удивилась Ирина.
— У Максима конференция, а она не пускает меня в дом, — снова заплакала Лида.
— Ну, не надо плакать! Пойдем к нам, а? Максим вернется и пойдете вместе домой, хорошо? — предложила Ирина.
– Хорошо, – тут же согласилась Лидия и нахмурилась, — а это удобно? Максим не скажет мне потом, что так поступать — не красиво?
— Нет, он ничего не скажет. Это абсолютно нормально. Мы ведь соседи и должны дружить, — ласково улыбнулась Ирина. Ей стало безумно жаль эту девочку, которая попала в настоящее змеиное логово. Элеонора Макаровна — настоящая гадюка, а Максим, как выяснилось, удав. Он давит несчастную Лидию своим авторитетом, воспитанностью, интеллигентностью, снобизмом. А она слушается. Он ведь старше, мудрее, умнее. Скорее всего, он и вдолбил ей это. Теперь Лидия постоянно растерянная. Её не пустила старая карга домой, а она стоит и плачет. Да, попробовала бы Элеонора Макаровна Ирину не впустить домой. Была бы Ира невесткой Селивестровой, она бы вышибла эту дверь вместе с дверной коробкой.
На следующее же утро, Ирина встретила соседку возле мусоропровода на лестничной площадке и не выдержала. Хотя, раньше она всегда старалась помалкивать. Но то, что произошло с Лидой вчера, совершенно вывело Ирину из себя:
— Здравствуй, Ирочка, — Очень ласково поздоровалась соседка, — Где это ты пропадаешь? Давно тебя не видела!
— Доброе утро, Элеонора Макаровна. Не видимся часто потому, что я работаю. Знаете, что такое работа или позабыли уже? — с сарказмом произнесла Ирина и Элеонора Макаровна сразу поняла, что соседка не в настроении, но это супругу академика только раззадорило:
— Конечно, я знаю, что такое работа. Целыми днями кручусь, порядок в доме поддерживаю. А у тебя вот, коврик перед дверью, уже в асфальт превратился. Может быть тебя, Ира, научить полы мыть? – поставила руки в бок Элеонора Макаровна.
— Лучше, давайте я Вас научу человечности да тому, как с Лидочкой общаться, которая Вам в дочери годится. Вы что же это, совсем ополоумели? Почему в дом девчонку не пускаете? – повысила голос Ирина.
— Научишь меня обращаться с Лидочкой, которая мне в дочери годится? А разве у тебя есть дочь, Ира? — широко улыбнулась соседка.
Ирина вздрогнула. Элеонора Матвеевна снова ударила по самому больному месту. Вредной соседке всё-таки удалось выбить из-под ног Ирины почву. Женщина замолчала и растерянно посмотрела по сторонам, — вот, то-то, же! Сначала роди, потом воспитай, а потом рот свой открывает. Супруга Академика зашла в свою квартиру и громко хлопнула дверью… Ещё больше историй здесь
Как подключить Премиум
Интересно Ваше мнение, делитесь своими историями, а лучшее поощрение лайк, подписка и поддержка канала.
(Все слова синим цветом кликабельны)
