— Мои родители переезжают к нам на полгода, места хватит всем, — объявил Илья за ужином, разрезая стейк с таким видом, будто не произнёс только что фразу, меняющую их жизнь.
Аня замерла с бокалом у губ. Вода выплеснулась на скатерть, расползаясь тёмным пятном по белой ткани.
— На полгода? — переспросила она, ощущая, как слова царапают горло. — К нам? Сюда?
— Ну да, — Илья пожал плечами, словно речь шла о доставке продуктов, а не о землетрясении их привычного уклада. — Дом под снос, с переселением какая-то бюрократия. Почему ты так смотришь?
Аня медленно поставила бокал и промокнула пятно салфеткой. Их дом. Первый совместный. Пропитанный запахами их утреннего кофе, звуками их музыки, светом их маленьких радостей.
— Не смотрю никак, — солгала она. — Просто… внезапно.
— Да брось! — Илья улыбнулся так искренне, что ей стало стыдно за свои мысли. — Мамины ватрушки, папины золотые руки. Ты же сама говорила, что у нас здесь «воздушно»!
«Воздушно» — её слово. Когда они только переехали, она сказала, что в этом доме есть пространство для вдохновения. Как нелепо это звучало теперь.
— И где мы их разместим? — Аня окинула взглядом гостиную, мысленно сжимая квадратные метры.
— В кабинете, конечно. Раздвинем диван, передвинем шкаф.
Кабинет. Её пространство для работы. Книги, идеи на стикерах, записи курсов — весь её профессиональный мир, втиснутый между стенами.
— А мои занятия? Я там преподаю, Илья.
Он махнул рукой:
— Перенесёшь в спальню или в гостиную. Полгода пролетят незаметно, вот увидишь.
В его голосе звучала мужская уверенность человека, который не сомневается в собственной правоте. Ни намёка на мысль о том, что такие решения стоило бы принимать вдвоём.
— Я не могу оставить родителей без крыши, пойми, — добавил он мягче. — Они же не чужие люди.
Аня встала и начала собирать тарелки. Вилки звякнули о керамику, разрезая густое молчание.
— Я понимаю, — наконец произнесла она. — Конечно, пусть приезжают.
В конце концов, это люди, воспитавшие человека, которого она любит. Полгода не вечность. Они справятся.
— Вот и прекрасно! — просиял Илья, обнимая её сзади, пока она загружала посудомойку. — Они приедут в пятницу. Вот увидишь, всё будет отлично.
«Уже сомневаюсь», — подумала Аня, но улыбнулась через силу.
— Надо подготовить кабинет, — сказала она, закрывая посудомоечную машину.
В пятницу сад у крыльца расцвёл новыми красками. Розы, посаженные прошлой весной, раскрыли бутоны, словно специально для встречи гостей. Аня сорвала один цветок и поставила в вазу на кухонном столе — маленький акт сопротивления: «Помни, это наш дом».
Илья носился по комнатам, проверяя, всё ли готово. Он был как ребёнок перед праздником — взволнованный, счастливый. Аня наблюдала за ним с теплотой. Может, её страхи преувеличены?
Звонок в дверь прозвучал как сирена тревоги.
— Они здесь! — Илья бросился открывать.
Аня расправила несуществующие складки на юбке и сделала глубокий вдох. Из прихожей донеслись возбуждённые голоса, восклицания, стук чемоданов.
— Анечка! — пропела Маргарита Павловна, впархивая в гостиную. — Иди обними свекровь!
Женщина выглядела моложе своих шестидесяти — яркий макияж, каштановые волосы с искусным окрашиванием, энергичные движения. За ней шагал Виктор Ильич — сутулый, с цепким взглядом, в котором Аня узнавала черты мужа.
— Как доехали? — спросила Аня, обнимая свекровь.
— Ох, водитель гнал так, что я думала, мы в кювет улетим! — затараторила Маргарита Павловна. — Говорю ему: «Молодой человек, мы не на пожар спешим!» А он мне…
Она говорила не останавливаясь, заполняя пространство своим присутствием, пока Виктор Ильич осматривался с видом эксперта.
— Дом неплохой, — заключил он, прерывая монолог жены. — Но розы неверно посажены. Летом пересадим.
Аня почувствовала, как внутри что-то сжимается. Их розы. Которые они выбирали с Ильёй, сажали вместе, ухаживали каждое утро.
— Проходите на кухню, — пригласила она. — Обед готов.
— Отлично! — Маргарита Павловна устремилась вперёд. — Я покажу тебе свой фирменный рецепт жаркого! Ты ведь не против небольшой помощи?
Не дожидаясь ответа, она распахнула холодильник и начала инвентаризацию продуктов. Аня встретилась взглядом с Ильёй — счастливым, благодарным, не видящим ничего странного.
— Места хватит всем, — повторил он одними губами и подмигнул.
Аня кивнула. Любовь — это ведь согласие, верно? Пока.
— Анечка, дорогая, какой странный у тебя порядок на кухне, — Маргарита Павловна извлекала сковородки из нижнего ящика, перераспределяя их по шкафам. — Никто так не делает, это же совершенно непрактично.
Прошла неделя. Всего семь дней, а Аня уже мысленно отсчитывала шаги от кухни до спальни, чтобы не сорваться. Двадцать три шага. Двадцать три ступени к сохранению рассудка.
— Мне так удобнее, — Аня наблюдала, как её тщательно продуманная система хранения рушится на глазах.
— Какие глупости! — отрезала свекровь. — Смотри, вот так правильно. Кастрюли отдельно, сковородки сверху, всё логично.
В прихожей хлопнула дверь — вернулись мужчины. С первого дня Виктор Ильич принялся «модернизировать» участок. Сейчас они с Ильёй тащили доски для новой грядки — прямо там, где Аня планировала высадить многолетники.
— Мам, как вкусно пахнет! — Илья поцеловал мать в щёку. — А где Аня?
— Да вот она, солнышко, учится правильной организации кухни, — похлопала Маргарита Павловна невестку по плечу. — А то всё эти ваши модные системы. Мужчине нужен понятный быт!
Аня прикусила губу.
— У меня занятия через полчаса, — сказала она. — Пойду готовиться.
— Какие занятия в выходной? — изумилась свекровь. — Суббота — семейный день!
— У меня работа, — попыталась объяснить Аня. — Студенты из разных часовых поясов.
Маргарита Павловна покачала головой:
— Илюша, ты слышишь? В наше время жена семью ставила на первое место, а не карьеру.
Аня посмотрела на мужа, ожидая поддержки. Но тот лишь неопределённо пожал плечами:
— Мам, времена изменились. Аня хороший преподаватель.
— Времена-то другие, а семейные ценности вечны, — не отступала свекровь. — Я за вашим отцом всегда как за каменной стеной. И детей вам давно пора бы. В вашем возрасте мы уже двоих растили.
Двадцать три шага до спальни. Аня мысленно преодолела это расстояние, а потом физически прошла его, стараясь сохранить достоинство.
В спальне она включила ноутбук. Теперь её рабочее место ютилось на краешке туалетного столика. Кабинет заняли родители Ильи, а её книги, ежедневники и учебные материалы переместились в коробки под кроватью.
Ночью Илья обнял её со спины.
— Не обижайся на маму, — прошептал он. — Она просто другого поколения. Им нужно время освоиться.
— А нам? — спросила Аня в темноту. — Нам тоже нужно время?
— Не будь эгоисткой, — Илья погладил её по плечу. — Это моя семья. Всего полгода.
— Я думала, я теперь тоже твоя семья.
Он не ответил, только вздохнул и повернулся к стене.
Утром Аня проснулась от громких голосов. Шесть утра в воскресенье — её единственный шанс выспаться.
— Настоящая хозяйка встаёт с рассветом! — Маргарита Павловна уже гремела посудой. — Илюша, объясни своей жене, что женщина должна быть на ногах раньше мужчины.
Аня натянула одеяло на голову. Когда-то воскресенья означали поздние завтраки, кофе в постели, неспешные разговоры о будущем. Теперь в их доме установился новый регламент.
Спустившись на кухню через час, она обнаружила супругов Кравцовых за завтраком. Илья уже ушёл на пробежку.
— А вот и наша соня, — улыбнулась Маргарита Павловна. — Садись, я кашу сварила. Овсянка полезнее твоих кофейных экспериментов.
Аня молча налила себе кофе из турки.
— Ты что, игнорируешь мамину кашу? — нахмурился Виктор Ильич. — Маша старалась.
— Маргарита, — машинально поправила Аня.
— Что?
— Её зовут Маргарита Павловна, а не Маша.
Наступило неловкое молчание. Свёкор кашлянул:
— Для меня она тридцать пять лет Маша. И ничего, живём душа в душу.
— Извините, — Аня опустила взгляд. — Я не хотела вас задеть.
В этот момент вернулся Илья — раскрасневшийся, в спортивном костюме.
— Всем доброе утро! — он чмокнул мать в макушку. — Что на завтрак?
— Каша, сынок. А твоя жена отказывается есть, — пожаловалась Маргарита Павловна. — Только свой кофе пьёт, как студентка какая-то.
Илья удивлённо посмотрел на Аню:
— Мама же старалась. Неужели так сложно?
— Я не голодна, — тихо ответила Аня.
— То-то и оно, — подхватила свекровь. — Худая как тростинка. Какие тут дети, с таким подходом?
Аня поставила чашку и вышла из кухни, ощущая, как сдавливает грудь. В их уютном когда-то доме ей становилось всё труднее дышать.
Дни потянулись один за другим. Пятничные разговоры с выключенными телефонами остались в прошлом — теперь каждый вечер Виктор Ильич включал телевизор на полную громкость.
Любимую музыку Ильи сменила радиостанция для старшего поколения. Цветы на подоконниках были переставлены, потому что «мешают свету».
Однажды вечером Аня случайно услышала разговор свекрови по телефону:
— Да, Нин, обосновались у детей. Отлично устроились. Только невестка какая-то неприспособленная. Ничего, мы здесь поживём — и порядок наведём. Нынешняя молодёжь совсем разленилась.
Аня замерла у двери, ощущая волну холода по телу. «Порядок наведём». Как будто они с Ильёй — незрелые подростки, нуждающиеся в воспитании.
Шаги от кухни до спальни теперь удлинились до тридцати — Аня старалась идти медленнее, восстанавливая самообладание с каждым шагом.
Она всё реже находила в себе силы улыбаться.
Вечер пятницы. Аня готовила ужин, стараясь не вспоминать о том, что когда-то это был их с Ильёй особенный ритуал. Она шинковала овощи для салата, когда на кухню вошла Маргарита Павловна с выражением профессионального инспектора на лице.
— Что ты тут творишь? — свекровь заглянула в сковороду, где тушилось мясо в сливочном соусе.
— Бефстроганов, — ответила Аня, продолжая нарезку. — Илья любит.
— В сливочном соусе? — Маргарита Павловна театрально всплеснула руками. — Это кулинарное невежество! В томатном нужно!
Не давая невестке опомниться, она решительно отодвинула её от плиты и взялась за половник.
— Сейчас я исправлю, пока не испортилось окончательно.
Свекровь сдвинула сковороду и потянулась за томатной пастой. Что-то щёлкнуло внутри Ани. Она спокойно, но твёрдо вернула сковороду на конфорку.
— Нет, — произнесла она без вызова, но с неожиданной для себя уверенностью. — Это мой рецепт.
Маргарита Павловна застыла с отвисшей челюстью:
— Прости, что?
— Я сказала, что готовлю ужин для своей семьи. По своему рецепту.
Воздух на кухне будто загустел. Свекровь уже набрала воздуха для отповеди, но в этот момент из гостиной донеслись раздражённые голоса.
— Я же просил не трогать технику! — Это был голос Ильи, неожиданно резкий. — Здесь всё по-другому устроено!
— По-другому? — возмутился Виктор Ильич. — Я четыре десятка лет с техникой на «ты», а ты мне указываешь?
— Это мой дом и мои правила, — отрезал Илья. — Фильтр чистят иначе.
— И как же? Просвети старика! — съязвил отец.
Аня вышла из кухни. Виктор Ильич и Илья стояли посреди гостиной, оба напряжённые, как струны. Между ними на столе лежал разобранный воздухоочиститель.
— Ты неправильно чистишь фильтр, — в голосе Ильи слышался металл. — Мы ведь говорили — это дорогая модель!
Свекровь выскочила следом за Аней:
— Витя, не обращай внимания! Молодёжь совсем обнаглела!
Она повернулась к сыну:
— А ты что себе позволяешь? Отец хотел помочь!
Илья вдруг выпрямился, словно принял какое-то решение. Без единого слова он вышел из комнаты, оставив всех в замешательстве. Дверь кабинета закрылась с мягким щелчком.
Аня вернулась на кухню, продолжив готовить ужин. Она слышала, как свекровь что-то выговаривает мужу, оправдывая поведение сына усталостью. Через двадцать минут дверь кабинета открылась, и Илья вышел с телефоном в руке. Его лицо было непроницаемым.
— Мама, папа, — начал он удивительно спокойным голосом. — Я снял вам квартиру в доме напротив. Там светло, просторно и… автономно. Завтра поможем перевезти вещи.
В комнате словно выключили звук. Маргарита Павловна застыла с выражением оскорблённого достоинства.
— Мы что — в тягость?! — наконец выдавила она.
Илья перевёл взгляд с Ани на родителей:
— Вы забыли, что находитесь в гостях. А не руководите реконструкцией. Я сам не ожидал, насколько сложно совместить два уклада жизни.
Виктор Ильич сдвинул брови:
— То есть, выставляешь родителей?
— Не выставляю, — твёрдо возразил Илья. — Обеспечиваю комфортным жильём. За мой счёт. В двух минутах ходьбы. Будем видеться каждый день — но каждый в своём пространстве.
Маргарита Павловна всплеснула руками:
— Илюша! Неужели эта…
— Не надо, мама, — оборвал Илья. — Это моё решение. И давай без выпадов.
Воцарилась напряжённая пауза. Виктор Ильич неожиданно хмыкнул, почесал затылок и произнёс с каким-то облегчением:
— Что ж, сын решил — значит, так и будет.
Он поднялся с дивана:
— Когда переезжать планируем?
— Квартира готова. Хоть завтра, — ответил Илья.
— Значит, завтра, — кивнул Виктор Ильич. Он бросил предупреждающий взгляд на жену, открывшую рот для новых возражений: — Хватит, Рита. Парень дело говорит.
Следующий день прошёл в суматохе переезда. Чемоданы, коробки с книгами, бесчисленные свёртки Маргариты Павловны — всё перекочевало через дорогу в светлую двухкомнатную квартиру.
Свекровь поджимала губы, но удержалась от комментариев, лишь изредка бросая колкие взгляды на невестку.
К вечеру дом опустел от гостей. Аня стояла у окна, наблюдая, как Илья прощается с родителями у подъезда дома напротив. Он обнял отца, поцеловал мать в щёку. Потом долго смотрел на закрывшуюся дверь подъезда.
Когда муж вернулся, они молча сидели на веранде. Вечерний воздух пах свободой. В саду распускались новые розы — не там, где планировал пересадить их Виктор Ильич, а там, где их посадили Аня и Илья в первую весну их семейной жизни.
— Ты точно не в обиде на них? — спросила наконец Аня, разглядывая задумчивое лицо мужа.
Илья покачал головой:
— Нет. Я просто заметил, как ты перестала улыбаться. А ты — мой настоящий дом.
Аня прижалась к его плечу. Впервые за месяц она не считала шаги между комнатами. Не взвешивала каждое слово. Не искала убежища в собственном доме.
С кухни не доносился запах ватрушек. Зато веяло спокойствием.
Илья обнял её за плечи:
— Завтра пятница. Выключим телефоны?
Аня улыбнулась — искренне, освобождённо. Иногда любовь — это не только компромисс. Иногда любовь — это умение обозначить границы, за которыми двое могут просто быть собой.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
