— Марточка, милая, я принесла вам компотик из сухофруктов, — Тамара Николаевна протиснулась в дверь, не дожидаясь приглашения. — Знаю же, что вы там в своих салонах только кофе пьёте.
Я сжала челюсти в подобии улыбки.
Третий месяц замужества, и свекровь уже освоилась настолько, что приходила без звонка.
В руках у неё была трёхлитровая банка мутной жидкости, которую она гордо водрузила на мой белоснежный кухонный остров.
— Спасибо, — выдавила я, наблюдая, как капли конденсата расползаются по мрамору.
— Ой, а что это у вас тут? — она уже шарила по полкам. — Киноа? Это что за зверь такой? Паша небось голодный ходит с вашими модными штучками.
Павел появился в дверях кухни, потягиваясь после работы за компьютером. Увидев мать, расплылся в улыбке.
— Мам, привет! Ты же говорила, завтра придёшь.
— Да какая разница, сынок! — она кинулась обнимать его, словно не виделись годами, хотя прошло всего четыре дня. — Худой какой! Марта, ты что, не кормишь мужа?
Я налила себе воды. Медленно. Размеренно. Считая до десяти.
Когда я выходила замуж за Павла, друзья крутили пальцем у виска. Зачем тебе фрилансер, говорили, когда можешь выбрать любого? Но я влюбилась. По-настоящему.
В его спокойствие, в то, как он смеялся над моими шутками, как рисовал эскизы, сидя на полу. В то, что ему было плевать на мои деньги.
Вот только в комплекте шла она.
— Марта готовит отлично, мам, — Павел обнял меня за плечи. — Вчера такую пасту сделала!
— Пасту, — фыркнула Тамара Николаевна. — А борщ? Котлеты? Мужчине нужна нормальная еда, а не эти ваши… макарошки.
Она прошлась по гостиной, трогая пальцами рамки фотографий, поправляя подушки на диване.
— Дорого всё у вас, — вздохнула она театрально. — А толку? Дом должен быть уютным, а не как музей.
— Нам нравится, — мягко сказал Павел.
— Тебе-то что, — она погладила его по щеке. — Ты у меня не привередливый. А вот некоторым всё мало.
Взгляд её скользнул по мне, и я поймала в нём то, что пряталось за сладкими словами. Она считала, что я купила её сына. Что недостойна. Что временная.
— Останешься на ужин? — спросил Павел.
— Ой, ну если не помешаю вашей светской жизни, — она уселась на диван, явно никуда не собираясь.
Я пошла на кухню. Резала овощи для салата и думала о том, что любовь — штука коварная. Выбираешь человека, а получаешь целый набор. И возврату не подлежит.
***
— Мам говорила, что ей тяжело в той квартире, — Павел крутил бокал с вином, не глядя мне в глаза. — Соседи шумные, лифт постоянно ломается.
Воскресный ужин. Свечи, которые я зажгла для романтики, теперь казались насмешкой. Я отложила вилку.
— И?
— Ну, она подумала… то есть мы подумали… Ты же можешь купить ей квартиру. Небольшую. В приличном районе.
Вино в моём бокале заколыхалось. Я сжала ножку.
— Мы подумали? — голос прозвучал спокойнее, чем я ожидала.
— Марта, ну ты же понимаешь. Она одна, ей шестьдесят три. А у тебя есть возможности.
— У меня есть возможности, — повторила я. — Которые я заработала, открывая салоны в пять утра и закрывая их в полночь.
— Я не это имел в виду…
— А что ты имел в виду, Паш? Что раз я могу себе позволить, то должна?
Он наконец поднял глаза. В них была та самая мягкость, которая меня когда-то покорила. Только сейчас она раздражала.
— Она моя мама. Единственная родня. Разве это не важно?
Я встала, подошла к окну. Внизу река отражала огни города. Красиво. Дорого. Моё.
— Знаешь, что она сказала мне на прошлой неделе? — я не оборачивалась. — Что удивлена, как это я до сих пор не залетела. Мол, обычно такие, как я, сразу ребёнком мужика привязывают.
— Она не со зла…
— Конечно. Она вообще ничего не делает со зла. Ни когда принесла свои занавески и попыталась повесить в нашей спальне. Ни когда сказала твоим друзьям, что я, наверное, покупаю твою любовь подарками.
— Марта…
— Ни когда объяснила продавщице в магазине, что это я виновата в том, что ты не стал архитектором. Потому что зачем напрягаться, когда жена и так обеспечит.
Павел молчал. Я обернулась. Он сидел, уставившись в тарелку.
— Она просила передать через тебя, да? Сама сказать не решилась?
— Ну… да. Сказала, что ты можешь не так понять.
Я рассмеялась. Коротко, сухо.
— О, я поняла правильно. Твоя мама решила, что я ей должна. Потому что вышла замуж за её сына. Потому что у меня есть деньги. Потому что могу себе позволить.
— Не обязательно прямо покупать. Может, поможем с ипотекой…
— Паш, — я села напротив него. — Я люблю тебя. Правда люблю. Но твоя мать меня ненавидит, а ты делаешь вид, что этого не замечаешь.
— Она не ненавидит! Просто… ей нужно время.
— Три года мало?
Он вздрогнул. Да, мы встречались три года до свадьбы. И все три года Тамара Николаевна искала во мне изъяны, как археолог ищет кости динозавров. Настойчиво и методично.
— Я подумаю, — сказала я наконец.
— Правда? — он оживился.
— Правда. Дай мне две недели.
***
— А вот и наша благодетельница! — Тамара Николаевна всплеснула руками, увидев меня на пороге.
Я улыбнулась. За две недели я многое обдумала. И приняла решение.
— Здравствуйте. Паша сказал, вы хотели поговорить о жилье?
— Ой, да что там говорить, — она засуетилась. — Просто подумала, раз у вас с Пашенькой всё так хорошо, может, поможете старушке. А то соседи сверху как слоны, снизу ребёнок орёт…
— Я купила вам дом, — перебила я.
Она замерла с чайником в руках.
— Что?
— Дом. Небольшой, но уютный. Сад, огород, если захотите. Беседка для чаепитий.
— Но… где? — её голос дрогнул.
— Село Ясная Поляна. Два часа от города, если на машине. Электричка ходит дважды в день.
Павел, сидевший всё это время молча, подскочил:
— Марта, ты серьёзно?
— Абсолютно. Документы уже оформлены. Можете въезжать хоть завтра.
— Но это же… далеко, — Тамара Николаевна опустилась на стул.
— Зато экология отличная. Вы же всегда говорили, что в городе душно. Что скучаете по деревне, где росли.
— Я не это имела в виду…
— А что вы имели в виду? — я наклонила голову. — Квартиру в пяти минутах от нас? Чтобы приходить каждый день с компотами и советами?
Повисла тишина. Павел смотрел на меня с смесью восхищения и ужаса.
— Это красивое место, — продолжила я. — Река рядом, лес. Соседи — две пожилые пары, очень милые. Я специально познакомилась. У одной из них дочка ваша ровесница, кстати.
— Моя ровесница? — голос Тамары Николаевны стал ледяным.
— Ну да, ей шестьдесят пять. Прекрасная женщина, между прочим. Варенье варит изумительное.
Я достала из сумки папку с документами, положила на стол.
— Вот ключи. Адрес. Схема проезда. В доме всё есть — мебель, техника, посуда. Даже занавески повесила. Помните те, что вы приносили? Они там идеально смотрятся.
Тамара Николаевна молчала. Потом взяла ключи. Повертела в руках.
— Спасибо, — выдавила она.
— Пожалуйста. Кстати, интернет там слабоват. Но вы же не любите все эти современные штуки.
Когда за ней закрылась дверь, Павел повернулся ко мне:
— Это было… жестоко?
— Это было честно. Она хотела жильё — я дала ей жильё. Она хотела покой — будет ей покой.
— Но так далеко…
— Паш, — я взяла его за руку. — Твоя мать никогда не примет меня. И будет приходить сюда каждый день, пока не разрушит наш брак. Ты правда этого хочешь?
Он покачал головой.
— Она может продать дом. Купить квартиру здесь.
— Без меня этого не сделать.
***
Прошёл месяц. Тамара Николаевна переехала. Иногда звонила Павлу, рассказывала про соседей, про сад. Ни разу не пожаловалась.
А потом прислала фото. Она в беседке, пьёт чай с той самой соседкой. Подпись: «Оказывается, Клавдия Петровна тоже терпеть не может невесток. Нашли общий язык».
Я рассмеялась. Первый раз за долгое время — искренне.
— Знаешь, — сказал Павел, обнимая меня, — кажется, ты гений.
— Я просто защищаю то, что люблю. И тех, кого люблю. Даже от их собственных матерей.
Он поцеловал меня в висок.
— Напомни, почему я на тебе женился?
— Потому что я покупаю твою любовь подарками, — фыркнула я.
— Точно. Особенно домами в глуши.
Мы рассмеялись. А в окне отражались огни города. Нашего города. Без незваных гостей и трёхлитровых банок компота. ***
— Бабуля приехала! — восьмилетняя Лиза бросилась к окну, размазывая по стеклу отпечатки ладошек.
Я отложила планшет с отчётами и улыбнулась. Десять лет назад я бы не поверила, что буду радоваться визиту Тамары Николаевны.
— Мои дорогие! — она вошла в дом, сияя. В руках — корзина с овощами из своего огорода и фирменный яблочный пирог. — Лизонька, красавица, как выросла!
Дочка повисла на ней, и свекровь закружила её, смеясь. Следом вошёл пятилетний Матвей, серьёзный, как папа.
— Баба Тома, ты опять морковку странной формы привезла? — он заглянул в корзину.
— Это не странная, это весёлая! Смотри, как человечек!
Павел обнял мать, поцеловал в щёку. За эти годы он возмужал, открыл собственную дизайн-студию. Оказалось, когда не нужно доказывать маме свою состоятельность, работается легче.
— Марта, дорогая, — Тамара Николаевна подошла ко мне и, к моему удивлению, обняла. — Как ты? Не работаешь слишком много?
— Стараюсь держать баланс, — я обняла в ответ.
Это было искренне. После переезда в Ясную Поляну что-то изменилось. Может, дистанция помогла. Может, соседка Клавдия Петровна оказалась хорошим психологом. А может, рождение внуков всё расставило по местам.
— Я тут подумала, — Тамара Николаевна достала из сумки папку. — Хочу часть дома отписать детям. Пусть будет их загородное поместье.
— Мам, зачем? — Павел нахмурился. — Ты же там живёшь.
— И буду жить! Но пусть дети знают — у них есть место, где всегда ждут. Где можно босиком по траве, где речка рядом, где бабушка научит варить варенье.
— Баба, а мы завтра приедем? — Лиза уже планировала. — Ты обещала показать, где ежики живут!
— Конечно, солнышко. На выходные приезжайте всей семьёй.
Я накрывала на стол, слушая их планы. Салоны теперь управлялись почти без меня — я наняла отличных директоров.
Зато появилось время на семью. На детей. На поездки к свекрови, которые из повинности превратились в отдых.
— Помнишь, как я не хотела туда ехать? — Тамара Николаевна подошла помочь с салатом. — Думала, ты меня ссылаешь.
— Было дело, — я улыбнулась.
— А оказалось — спасла. От себя самой. Я так вцепилась в Пашу после смерти мужа, что душила его. И тебя заодно.
— Не будем о грустном.
— Нет, Марта, дай сказать. Ты поступила мудро. Жёстко, но мудро. Дала мне то, что я просила — жильё. Но так, что пришлось переосмыслить всё. И знаешь что? Я счастлива там. По-настоящему.
За ужином было шумно. Дети рассказывали о школе и садике, Павел показывал новый проект, Тамара Николаевна делилась деревенскими новостями. Клавдия Петровна вышла замуж в семьдесят пять, представляете?
— Кстати, — свекровь достала телефон. — Смотрите, какой у меня огород! Помидоры — как на выставку!
Она освоила смартфон, завела ВК про загородную жизнь. Тысячи подписчиков. «Баба Тома учит жить» — так называется.
— Мам, ты блогер! — смеялся Павел.
— А что? Мне Клавдия сказала — в наше время надо быть современной. Вот я и стараюсь.
Когда дети уснули, мы сидели на террасе. Пили травяной чай — свекровь привезла свой сбор.
— Я иногда думаю, — сказала она тихо. — Если бы не твой подарок, Марта, я бы так и осталась той невыносимой тёщей из анекдотов. А так… у меня есть дом, друзья, любимые внуки, которые ждут встречи. И вы — моя семья.
— Мы тоже ждём, — сказал Павел, обнимая нас обеих.
Я смотрела на огни города и улыбалась. Десять лет назад я защищала свою территорию единственным известным способом — отдалением. А получилось создать идеальную дистанцию, на которой все мы смогли стать собой.
— Ладно, — Тамара Николаевна поднялась. — Мне пора. Завтра в шесть утра снимаю видео про утреннюю йогу в саду.
— Мам, серьёзно? Йога?
— А что? Мне еще мало лет. Самое время начинать новую жизнь!
Она уехала на своей маленькой машине — научилась водить в шестьдесят восемь. Мы с Павлом остались на террасе.
— Знаешь, — сказал он. — Ты тогда не дом ей купила. Ты ей свободу подарила. И нам тоже.
— Мы все получили то, что нужно было. Просто не сразу это поняли.
Он поцеловал меня. Как десять лет назад. Как будто время только добавило вкуса нашей любви.
В доме спали дети. В Ясной Поляне, наверное, свекровь уже планировала утреннюю съёмку. А мы сидели вдвоём, счастливые тем, как странно и правильно всё сложилось.
Иногда лучший способ сохранить семью — это дать каждому пространство быть собой. И тогда, как ни парадоксально, все становятся ближе.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
