— Виктор Петрович, только помните — никого в дом не пускать, — Настя поправила сумку на плече и внимательно посмотрела свёкру в глаза. — И ничего не трогать. Просто присмотреть.
— Настюша, ты меня обижаешь, — свёкор улыбнулся, разводя руками. — Я что, первый раз за чем-то присматриваю? Будет всё в лучшем виде.
Настя вздохнула. Отпуск планировался полгода. Две недели в Турции с мужем и детьми — первая полноценная поездка за три года. Поручить квартиру было некому, кроме Виктора Петровича. Человек он хороший, но… непредсказуемый.
— Паш, — она повернулась к мужу, загружавшему последние чемоданы в такси, — скажи своему отцу, что это серьёзно.
Павел выпрямился, окинул взглядом отца:
— Пап, правда, просто поливай цветы, корми рыбок и проветривай. Ничего больше.
— Да понял я, понял, — Виктор Петрович махнул рукой. — Буду как швейцар при отеле — всё под контролем.
Настя поджала губы. Её трёшка в спальном районе — не просто квартира. Это её собственность ещё до брака, её достижение, её крепость. Когда
Павел предложил, чтобы его отец пожил с ними после смерти матери, она согласилась не сразу. Но притёрлись, и даже детям полюбился дедушка с его бесконечными историями.
— Рыбкам половина чайной ложки корма, — продолжала инструктировать Настя. — Не больше. И поливать только по графику на холодильнике.
— Всё записал, — свёкор постучал пальцем по своему старенькому блокноту. — Не волнуйтесь, езжайте спокойно.
В такси шестилетняя Алиса прилипла к окну:
— Дедушка будет скучать?
— Будет, — кивнул Павел. — Но он справится.
— Я бы предпочла, чтобы он скучал у себя в квартире, — пробормотала Настя.
— У него же там ремонт, — напомнил муж. — К тому же, кто-то должен за домом присмотреть.
Настя покачала головой:
— Я знаю твоего отца. Он что-нибудь устроит.
— Ничего он не устроит, — Павел взял её за руку. — У тебя просто предотпускная паника.
В аэропорту среди суеты и беготни мысли о квартире отступили. Морское настроение захватило всех.
На пятый день отпуска Настя нежилась на шезлонге, когда телефон пиликнул сообщением. Виктор Петрович отправил фото аквариума: «Рыбки шлют привет, всё в порядке».
— Видишь? — Павел положил руку ей на плечо. — Переживала зря.
Каждые два дня приходили сообщения: «Всё под контролем. Цветы в норме. Проветрено». Даже фото подоконника с раскрытым окном и колышущейся занавеской.
— А знаешь, он ответственнее, чем я ожидала, — признала Настя, отправляя свёкру в ответ фото с моря.
Вечером десятого дня Виктор Петрович позвонил:
— Как отдыхается? Море тёплое?
— Отлично, — ответила Настя. — Как дела дома?
— Всё великолепно, — в голосе свёкра слышалась какая-то особенная бодрость. — Не волнуйтесь, наслаждайтесь отпуском.
Когда она отключилась, Павел спросил:
— Что-то случилось?
— Нет… просто он какой-то слишком… радостный.
— У него, наверное, сериал новый, — пожал плечами муж. — Последний раз так восторгался, когда турецкую мелодраму нашёл.
Последние дни пролетели незаметно. Настя поймала себя на мысли, что даже не вспоминала о квартире. Доверие к свёкру росло с каждым отчётом. Возможно, она и вправду переоценила его способность создавать проблемы.
В аэропорту Павел получил сообщение: «Успешного приземления! Сегодня не смогу вас встретить, но завтра увидимся!»
— Странно, — нахмурилась Настя. — Он же знал, что мы прилетаем.
— Может, что-то важное, — предположил Павел. — Спросим, когда увидимся.
Дорога от аэропорта до дома была утомительной. Дети устали и капризничали. Настя мечтала только о душе и своей постели. Усталость накатывала волнами.
— Наконец-то, — выдохнула она, когда такси остановилось у подъезда.
Погрузив сонного трёхлетнего Мишу на руки, она поднялась на свой этаж. Павел с Алисой и чемоданами следовал за ней.
Настя вставила ключ в замок и повернула. Но дверь не поддалась. Она попробовала снова — с тем же результатом.
— Паш, дверь не открывается, — позвала она мужа.
Павел передал дочь матери и сам попытался открыть.
— Дверь закрыта изнутри, — удивился он. — На щеколду. Кто-то там есть.
Он постучал. За дверью послышались шаги.
— Кто там? — раздался незнакомый женский голос.
— Вы кто такие? — Настя прижала Мишу к себе. — Это наша квартира.
За дверью послышался шёпот. Щеколда лязгнула. Дверь открылась, и на пороге возникла женщина лет сорока в домашнем халате.
— Здравствуйте, — растерянно произнесла она. — Вы, наверное, родственники Виктора Петровича?
Настя окаменела. Позади женщины маячили ещё какие-то силуэты.
— В моей квартире находятся посторонние люди, — её голос звенел от напряжения. — Объясните, что происходит.
Павел обошёл жену и шагнул вперёд.
— Мы хозяева этой квартиры, — твёрдо сказал он. — Я сын Виктора Петровича. А вы кто?
Женщина нервно поправила волосы:
— Мы сняли у Виктора Петровича квартиру на неделю. Он сказал, что вы в отпуске и…
— ЧТО? — Настя едва не задохнулась.
Из глубины квартиры вышел мужчина, за его спиной мелькали детские лица.
— Что происходит, Лена? — спросил он, остановившись за спиной женщины.
— Мы взяли эту квартиру через знакомых, — продолжала женщина. — Господин Виктор сказал, что он полноправный хозяин и… Мы заплатили десять тысяч за неделю.
Настя поставила сонного Мишу на пол рядом с Алисой и резко протиснулась мимо женщины в квартиру.
Её взгляд лихорадочно метался по комнате. На журнальном столике — чужие чашки. На диване — незнакомый плед. В аквариуме сновали рыбки, словно единственные свидетели происходящего безумия.
— Собирайте вещи, — процедила Настя сквозь зубы. — Немедленно.
— Послушайте, — вмешался мужчина, — у нас оплачено до завтра. Если вышло недоразумение, мы можем…
— Нет никакого недоразумения, — перебил его Павел. — Виктор Петрович не имел права сдавать эту квартиру. Она принадлежит моей жене.
— Где сейчас Виктор Петрович? — Настя бросила взгляд на свой цветок монстеру — его пожелтевшие листья говорили о том, что полив проводился не по графику.
— Он сказал, что вернётся завтра, — ответила женщина. — Если бы мы знали…
— Павел! — Настя резко повернулась к мужу. — Звони отцу. Немедленно.
Мужчина яростно тыкал в телефон. Гудки. Длинные гудки. Никто не отвечал.
— Не берёт, — процедил он.
Настя набрала номер свёкра сама. На пятом гудке он ответил.
— Алло, — его голос звучал приглушённо.
— Виктор Петрович, — от напряжения Настя выговаривала каждое слово с отчётливой чёткостью. — Объясните, что происходит в моей квартире?
Повисла пауза.
— Настенька, вы уже… прилетели? — в голосе свёкра сквозило удивление.
— Да, мы уже. И нас тут встречает какая-то семья, утверждающая, что ВЫ сдали им МОЮ квартиру!
— Ах это… — свёкор замялся. — Я просто… решил, что раз квартира пустует, можно немного… рационально использовать ситуацию. Люди хорошие, знакомые моего приятеля из шахматного клуба. Им временно негде жить, а им с детьми…
— Где вы сейчас? — перебила Настя.
— Я у соседа. В шахматы играем, — неуверенно ответил свёкор. — Я сейчас подойду, всё объясню.
— Пятнадцать минут, — отрезала Настя и нажала отбой.
За это время незваные жильцы, понимая серьёзность ситуации, спешно собирали вещи. Их дети — мальчик лет девяти и девочка около семи — растерянно смотрели на хозяев квартиры.
— Мама, — тихо спросила Алиса, обращаясь к Насте, — а почему у нас чужие дети?
— Потому что дедушка совершил очень большую глупость, — ответила Настя, стараясь говорить спокойно.
Через двадцать минут, когда незваные жильцы уже выставили сумки в коридор, появился Виктор Петрович.
Он выглядел как нашкодивший школьник: сутулый, с опущенным взглядом, он бочком протиснулся в квартиру.
— Настенька, Павлуша, — начал он, потирая руки. — Вышла маленькая неувязочка. Я думал, вы вернётесь послезавтра, даты перепутал. А тут Николай Степанович из шахматного говорит — хорошие люди, деткам негде пожить неделю, ремонт у них…
— Вы сдали чужую собственность, — отчеканила Настя. — Без разрешения владельца. Вы хоть понимаете, что это противозаконно?
— Виктор Петрович, — подошёл к нему мужчина из временных жильцов. — Вы же говорили, что имеете право…
— Верните деньги, — резко сказал Павел, обращаясь к отцу. — Немедленно.
Виктор Петрович закивал, полез во внутренний карман пиджака и достал сложенные купюры.
— Вот, Антон, — протянул он деньги мужчине. — Извините, вышло неловко. Я думал…
— Всё в порядке, — натянуто улыбнулся мужчина, забирая деньги. — Мы уже уходим.
Семья с сумками быстро покинула квартиру, бросая неловкие извинения. Наступила напряжённая пауза. Настя, Павел и Виктор Петрович остались одни, если не считать детей, испуганно прижимавшихся к родителям.
— Что, — Настя скрестила руки на груди, — молчим?
Виктор Петрович переминался с ноги на ногу, как провинившийся школьник. Его взгляд метался по комнате, не останавливаясь на глазах невестки.
— Дети, — спокойно сказал Павел, нарушая гнетущее молчание, — идите в свою комнату. Разберите вещи и поиграйте. Нам нужно поговорить с дедушкой.
Алиса посмотрела на взрослых с недоумением, но послушно взяла братика за руку и увела в детскую. Когда дверь за ними закрылась, Настя упала в кресло.
— Виктор Петрович, — её голос дрожал от едва сдерживаемого негодования, — я даже не знаю, что сказать. Я доверила вам свой дом, а вы…
— Павлуша, — свёкор обратился к сыну, будто ища поддержки, — я же хотел как лучше. Подумал — квартира пустует, а тут хорошие люди в беде…
— В беде? — переспросила Настя. — Они заплатили вам десять тысяч! Это не помощь бездомным, это бизнес! На моей собственности!
Павел медленно снял куртку, повесил её на спинку стула и сел напротив отца.
— Пап, — начал он неожиданно спокойно, — зачем? Мы никогда не отказывали тебе ни в чём. Если нужны были деньги — почему просто не сказал?
Виктор Петрович опустился на край дивана, сгорбившись.
— Не хотел быть обузой, — пробормотал он. — Вечно всем должен. Вечно у всех на шее. Подумал — сам заработаю, никто и не узнает.
— И поэтому решили пойти на мошенничество? — Настя подалась вперёд. — Вы хоть понимаете, что это противозаконно?
— Настюша, какое мошенничество? — свёкор развёл руками. — Я же не жуликов пустил. Хорошая семья, с детьми.
— Вы не имели права, — отрезала Настя.
Виктор Петрович вздохнул, разглядывая свои руки.
— Знаю, что виноват. Но пойми, я целыми днями один, пенсия — курам на смех. Даже вам с Пашей помочь не могу. А тут подумал — заработаю хоть немного, порадую внуков подарками от себя. Не всё же вам тратиться.
Между бровей Павла залегла глубокая складка.
— Пап, мы же говорили об этом. Если тебе нужны деньги — только скажи. Я твой сын, я несу за тебя ответственность.
— Вот именно! — горячо воскликнул Виктор Петрович. — Несёшь, несёшь, всё время несёшь! А когда же я сам? Всю жизнь за себя отвечал, а теперь как развалина какая-то…
Настя неожиданно встала и прошла на кухню. Мужчины замолчали, прислушиваясь. Павел поднялся и последовал за женой. Виктор Петрович остался сидеть, низко опустив голову.
На кухне Настя заваривала чай, с излишней силой гремя чашками.
— Ты как? — тихо спросил Павел, приближаясь к жене.
— А как я должна быть? — она резко повернулась. — Тебе тоже кажется, что я преувеличиваю?
— Нет, — Павел покачал головой. — Отец поступил непростительно. Но…
— Что «но»? — Настя прищурилась.
— Но я его понимаю, — закончил Павел. — Не оправдываю, а понимаю. Для него унизительно жить на наши деньги. Он всю жизнь был кормильцем.
Настя медленно выдохнула, приваливаясь к кухонному шкафу.
— Я злюсь, Паш. Очень злюсь, — её голос стал тише. — Но если бы он хотя бы спросил… Мы бы что-нибудь придумали. Но вот это — за нашей спиной…
Они вернулись в комнату, неся чашки с чаем. Виктор Петрович сидел всё в той же позе, только взгляд стал ещё более потухшим.
— Выгоните меня? — спросил он, не поднимая глаз. — Я пойму. Заслужил.
Настя поставила перед ним чашку и села напротив.
— Виктор Петрович, — начала она, подбирая слова, — я злилась. Очень. Наверное, и сейчас злюсь. Но выгонять вас никто не собирается.
Свёкор удивлённо поднял глаза.
— Вы моя семья, — продолжила Настя. — Но больше никаких секретов. Никаких самостоятельных решений за нашей спиной. И никакой — запомните это — никакой сдачи моей квартиры посторонним. Никогда.
— Обещаю, — тихо сказал Виктор Петрович. — Честное слово.
— И ещё, — добавила Настя, — если вам нужны деньги — говорите прямо. Мы семья. Мы разберёмся.
Виктор Петрович кивнул, сжимая в руках чашку.
— Я, наверное, оладий нажарю? — неожиданно предложил он. — Мишка их любит. И Алиса…
— Сначала выспимся, — вздохнула Настя. — А утром уже будете извиняться кулинарными подвигами.
Позже, когда дети были накормлены и уложены, а Виктор Петрович ушёл в свою комнату, Настя сидела на кровати, расчёсывая волосы.
— Знаешь, — сказала она мужу, — я не ожидала от себя такого спокойствия. Думала, буду кричать и выгонять всех к чертям.
Павел улыбнулся:
— Ты мудрее, чем думаешь.
— Не мудрее, — покачала головой Настя. — Просто поняла кое-что. У твоего отца свои демоны. Гордость, страх старости, ненужности. Да, он наделал глупостей. Но он не хотел навредить.
— Спасибо тебе, — Павел сел рядом и обнял жену. — За понимание.
Утром Настя проснулась от запаха свежих оладий и детского смеха. На кухне Виктор Петрович в фартуке колдовал у плиты, рассказывая внукам какую-то историю. Завидев невестку, он виновато улыбнулся.
— Извините, что без спроса. Но Мишка проснулся рано и просил покушать…
— Всё в порядке, — кивнула Настя, наливая себе кофе.
Подойдя к холодильнику, она заметила новую записку, прикреплённую магнитом: «Никакой аренды. Только семья.» Почерк был неровным, старческим. Настя невольно улыбнулась.
— Мама, дедушка говорит, что больше никогда не будет пускать чужих в наш дом, — серьёзно сообщила Алиса, жуя оладушек. — Он обещал.
— Я знаю, солнышко, — Настя погладила дочь по голове и бросила взгляд на свёкра. — Я верю, что больше такого не повторится.
Виктор Петрович кивнул, его глаза были влажными от благодарности.
— Не повторится, — твёрдо сказал он. — Слово даю.
Читайте от меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
