— Марина, я заберу детей на выходные, — Светлана Аркадьевна не спрашивала, а ставила перед фактом, прижимая трубку к уху. — У меня всё готово.
Я сжала телефон крепче. За год после того как не стало Сергея эти звонки стали слишком частыми.
— Но мы с ними собирались в парк, — возразила я, глядя на разложенные на диване детские вещи.
— В парк? — В её голосе звенело презрение. — У них со мной будет намного интереснее, поверь. Я уже билеты в дельфинарий купила.
Лёша, услышав разговор, подбежал и затанцевал рядом:
— Мама, можно к бабушке? Пожалуйста!
Внутри что-то надломилось. Сын всё чаще выбирал не меня.
— Я приеду через час, — отрезала свекровь и повесила трубку.
В окно ударил дождь, барабаня по стеклу как напоминание, что годовщина смерти Сергея через три дня. Год без него. Год, когда я едва держалась на плаву с двумя детьми.
Кира выглянула из детской, сжимая плюшевого зайца.
— Бабушка приедет?
— Да, солнышко, — я попыталась улыбнуться. — Собирай вещи на выходные.
Квартира на двенадцатом этаже казалась просторнее, когда дети уезжали. И пустее.
Только фотография Сергея на комоде напоминала, что когда-то нас было четверо. Теперь он смотрел с портрета, а его мать постепенно забирала у меня наших детей.
— Вау, что за робот? — восхитилась я, когда дети вернулись в воскресенье вечером.
— Бабуля купила! — Лёша подпрыгивал от радости. — И ещё планшет обещала на день рождения!
Я проглотила комок в горле. На репетиторстве я не так много зарабатывала. Хоть работа в языковой компании помогала продержаться и откладывать. А Светлана Аркадьевна засыпала внуков подарками, каждый дороже предыдущего.
— Здорово, — выдавила я, хотя внутри всё сжималось от тревоги.
Той ночью, уложив детей, я сидела на кухне и листала фотографии в телефоне. Сергей, я и дети на море — последнее лето вместе. Его улыбка. Как же нам тебя не хватает…
Звонок раздался неожиданно.
— Марина, это Инна, соседка снизу, — голос был встревоженный. — Я только что видела, как твоя свекровь выводила детей из подъезда.
— Что? — я вскочила. — Но дети спят!
В несколько прыжков я оказалась в детской. Кровати были пусты.
— Я подумала, может, ты знаешь… — продолжала соседка, но я уже нажала отбой и набирала Светлану Аркадьевну.
— Абонент временно недоступен.
Паника захлестнула меня волной. Дрожащими руками я открыла шкаф — нескольких вещей не хватало.
На столе лежала записка, написанная аккуратным почерком свекрови: «Дети просились ко мне. Привезу во вторник.»
Вторник? Но завтра понедельник, у Лёши школа!
Я снова набрала её номер. Недоступен. Звонки Лёше — та же история.
Всю ночь я не сомкнула глаз. Утром отправила десятки сообщений. После обеда пришёл единственный ответ от свекрови: «Дети в порядке. Лёша приболел, оставила дома.»
Я успопоилась, сейчас много работы, решила, что пусть пару дней побудут у бабушки. Но в среду она не привезла их. В четверг — тоже.
В пятницу, когда я была готова идти в полицию, раздался звонок.
— Они хотят остаться у меня ещё на выходные, — сухо сообщила Светлана Аркадьевна. — Не звони постоянно, это нервирует.
— Дай мне поговорить с ними! — я почти кричала в трубку.
— Они играют. И, кстати, Марина… — её голос стал ледяным. — Я замечаю, что им у меня нравится больше. У меня и комнаты просторнее, и возможностей больше.
— Это мои дети, — я сжала кулак так, что ногти впились в ладонь.
— Дети моего сына, — поправила она. — И кстати, насчёт квартиры… Она ведь оформлена на Сергея, не так ли?
Звонок оборвался, оставив меня с трясущимися руками и предчувствием беды. Я достала ежедневник и записала дату, время и содержание разговора. Уже третья такая запись за неделю.
Я не знала тогда, что эти записи станут моим спасением.
Прошла неделя. Я жила в каком-то мареве боли и ужаса. Каждый уголок квартиры кричал об отсутствии детей.
Нетронутый конструктор Лёши. Расчёска Киры с застрявшими волосиками. Их запах на подушках, который постепенно выветривался.
Мне казалось, что я схожу с ума. Я звонила Светлане по двадцать раз в день. Она отвечала редко и холодно:
— Детям прекрасно у меня. Лёша ходит в школу, она ближе к моему дому. У Киры занятия рисованием с частным преподавателем.
Я примчалась к ней домой в тот же день. Элитный район, восьмой этаж, домофон. Позвонила – не открыли. Я кричала под окнами, пока охрана не вывела меня под руки.
— Успокойтесь, женщина, — бросил охранник. — Здесь приличные люди живут.
В понедельник на работе меня ждал сюрприз — уведомление об увольнении. «В связи с сокращением штата». Я знала, кто за этим стоит.
Вечером позвонила свекровь:
— Безработная, бездетная и в квартире моего мальчика. Думаешь, суд будет на твоей стороне?
Я задохнулась от ярости и бессилия:
— Значит, вот как? Ты украла моих детей и теперь отбираешь всё остальное?
— Украла? — она рассмеялась. — Я их спасла. От нищеты и матери, которая не может обеспечить им достойную жизнь. Мой юрист уже готовит документы на опеку.
В трубке послышался голос Лёши:
— Бабуль, я поиграл с собакой. Можно мультик?
— Лёша! — закричала я. — Лёша, мама тебя любит! Мама…
— Не звони больше, — отрезала Светлана Аркадьевна и повесила трубку.
Я рухнула на пол прямо в коридоре. Мой мир рассыпался. Некому было помочь. Родители далеко, друзья — кто разъехался, кто просто не знал, как реагировать на мою трагедию.
Посреди ночи, когда чёрные мысли почти победили, я позвонила отцу.
— Папа, — слёзы текли по щекам, — она забрала их. Навсегда.
— Выезжаем, — коротко ответил он.
Родители приехали на следующий день. Мама обняла меня, а отец сразу начал действовать. Как юрист, он знал, что делать.
Звонок Светлане мы записали полностью.
— Ты хочешь разрушить жизнь женщине, которую твой сын любил? — спокойно спросил отец.
— Он делал ошибку, когда выбрал её! — закричала Светлана. — Она слабая, зависимая… А дети мои. Они уже говорят, что хотят остаться со мной.
— Ты манипулируешь детьми и используешь свои связи, чтобы отобрать их у матери, — продолжал отец. — Это противозаконно.
— Законно то, что решит суд, — фыркнула она. — А у суда будут доказательства непригодности Марины как матери. Я об этом позаботилась.
Когда отец выключил запись, мама взяла меня за руки:
— Теперь мы знаем, против чего боремся. И мы победим.
Первое заседание суда было похоже на кошмар. Светлана пришла с тремя юристами и психологом, который никогда не видел ни меня, ни детей, но подготовил заключение о моей «эмоциональной нестабильности».
— Ваша честь, — начал её адвокат, — моя клиентка обеспокоена благополучием своих внуков. После ухода их отца, её сына, мать впала в депрессию. Дети недоедали, пропускали школу…
— Это ложь! — вскрикнула я, но судья строго посмотрел на меня.
Тогда выступил мой отец. Он предоставил записи разговоров, показания соседей, учителей Лёши, воспитателей Киры.
Всё, что подтверждало: я была хорошей матерью, а свекровь действовала из мести и желания контролировать.
— И главное, — сказал отец, — Светлана Аркадьевна незаконно удерживает детей. Она манипулирует ими, настраивает против матери и использует свои связи, чтобы лишить мою дочь работы и жилья.
Судья нахмурился:
— Очень серьёзные обвинения.
— У меня есть доказательства, — невозмутимо ответила Светлана. — Марина никогда не была хорошей женой моему сыну. А после просто опустила руки.
— Хватит! — я поднялась с места. Судья хотел прервать меня, но что-то в моём взгляде остановило его. — Год назад я потеряла мужа. Отца моих детей.
Я не опустила руки — я работала, заботилась о них, училась жить дальше. А вы… вы решили, что горе даёт вам право отнять у меня последнее, что осталось от Сергея — наших детей.
Я достала фотографию из кошелька.
— Это мы, четыре года назад. Лёше было три, Кире — только год. Сергей любил нас. Он бы никогда не позволил тому, что сейчас происходит.
В зале повисла напряжённая атмосфера. Даже адвокаты Светланы выглядели неуверенно.
Суд назначил психологическую экспертизу для всех участников процесса, включая детей. Дети возвращаются ко мне на период рассмотрения дела.
Когда они вошли в зал, я замерла. Лёша выглядел растерянным, Кира бросилась ко мне:
— Мамочка!
— Они привыкли ко мне, — процедила Светлана. — Это травмирует их психику.
— Нет, — спокойно ответил судья. — Травмирует их психику то, что вы делаете. Предварительное решение: дети остаются с матерью.
Вам, Светлана Аркадьевна, назначена психиатрическая экспертиза. Есть подозрения на посттравматическое расстройство.
Я вышла из зала суда, крепко держа детей за руки. Светлана окликнула меня:
— Это ещё не конец.
— Вы правы, — ответила я. — Это только начало. Начало нашей новой жизни — без вас.
Через месяц суд вынес окончательное решение: дети остаются со мной, Светлане запрещены контакты без моего разрешения и присутствия.
Квартира признана нашей совместной с Сергеем собственностью. А экспертиза подтвердила травматическое расстройство у свекрови — ей назначили лечение.
В первый день зимы мы с детьми собрались у окна нашей квартиры. За стеклом падал снег, укрывая город белым одеялом.
— Мам, а бабушка правда болеет? — спросил Лёша. — Она говорила, что ты нас бросила…
— Нет, родной, — я обняла его крепче. — Мама никогда вас не бросит. Бабушка просто очень скучает по папе и от этого говорит неправильные вещи.
— А мы будем с ней видеться? — осторожно спросила Кира.
— Когда-нибудь, — я поцеловала её в макушку. — Когда она поправится и научится уважать нашу семью.
Я закрыла дверь в комнату. За ней — моя семья. Неполная, но крепкая. Наша.
Читайте у меня:
Спасибо за прочтение, мои дорогие!
Подписывайтесь и пишите как вам моя история! С вами Лера!
