Если бы Мария знала, что именно это пальто станет последней каплей, она бы всё равно его купила. Причём с удовольствием. Потому что, во-первых, со скидкой. Во-вторых, с подкладкой из шерсти, а не из обиды, как могло бы показаться Алексею. И в-третьих — потому что она себе давно ничего не покупала. Правда, Алексей об этом не знал. Точнее, делал вид, что не знал.
Пальто висело на вешалке, строгое, серо-бежевое, как хорошее вино, но только в мире текстиля. Оно даже пахло свободой — новой тканью, не тронутой чужими руками. И вот Мария зашла в прихожую с пакетом из магазина, бросила ключи на полочку и почти прошептала себе под нос:
— Ну, поздравь меня, девочка. Вышла из анабиоза.
На кухне был слышен характерный чавкающий звук — Алексей ел мандарин и смотрел в ноутбук. Его новый рабочий ноутбук, подаренный компанией, куда он устроился ровно три недели назад. Да-да, после трёх лет ожиданий и активных поисков себя он наконец снизошёл до трудовой деятельности.
— Ты чего такая весёлая? — Алексей даже не повернул головы, только рукой махнул в сторону прихожей. — Пакетик с чем? Жратва?
— Не совсем, — Мария разулась и бросила взгляд в зеркало. Лицо усталое, но глаза живые. Это редкость. — Я купила пальто.
— Пальто? — Алексей медленно повернулся. — Зачем тебе пальто?
— Алексей, зима на улице. Может, потому?
— У тебя есть куртка. Хорошая. Синяя. Я помню.
Мария вздохнула. Синяя куртка была из категории «на дачу, но пока носим в город». Пальто хотелось не для тепла. Для себя. Для того «себя», которое тихо умирало последние три года.
— Это пальто мне нужно. Просто потому что я женщина. И имею право выглядеть нормально, — спокойно сказала она, проходя на кухню и ставя чайник.
— А сколько оно стоит? — Алексей отложил мандарин и посмотрел на неё уже с другим лицом. У него был такой особый взгляд — сдвинутые брови, прищур и лёгкая усмешка. Мария называла это про себя «режим налоговой проверки».
— Не важно, — ответила она, не глядя. — Я купила его на свои.
— На свои? — Алексей встал. — Какие такие свои? Ты же сама сказала, что в этом месяце у тебя задержка по гонорарам.
Мария замерла. Чайник шипел, как кошка перед дракой.
— Да. Задержка. Но я всё равно имею право купить себе вещь. Тем более, я не трачу твои деньги.
— А мои деньги чем хуже? — он подошёл ближе. — Я, между прочим, теперь работаю. И тоже имею право знать, на что у нас уходят средства.
— «У нас»? — Мария повернулась к нему, не скрывая ни злости, ни усталости. — Ты три года жил на мои. Ел мои, носил мои и лежал на моём диване. И вдруг — «у нас»?
Он замолчал. Но ненадолго.
— Не надо драматизировать. Это были трудные времена. Я искал себя. Я писал книгу, ты забыла?
— Которую никто не читал. И которую ты бросил на третьей главе, потому что «нет вдохновения», — Мария сделала шаг к нему. — Алексей, я тебя не обвиняла. Три года молчала. Даже когда подруга спрашивала, как мы живём. Я всегда говорила: «Он старается».
— Ну вот, начинается, — Алексей сел обратно на табуретку и скрестил руки. — Ты снова из себя героиню делаешь.
— Не героиню. Просто женщину, которая устала быть банкоматом.
Повисла пауза. Из комнаты донёсся звон входящего сообщения на телефон. Потом снова. И снова.
— Вот, — буркнул Алексей, вытаскивая телефон. — Опять твоя Ольга пишет. Скажи ей, чтобы не вмешивалась в наши дела. Эта стерва давно хочет, чтобы мы разошлись.
Мария резко повернулась.
— Стерва? Ты сейчас о ком? О человеке, который помог тебе устроиться на работу через своего бывшего? О человеке, который буквально выпихнул тебя в офис за ухо?
— Не надо передёргивать, — процедил Алексей, — она просто любит совать нос, куда не просят.
— А ты любишь сидеть на чужой шее и устраивать скандалы из-за пальто.
— Я не устраивал скандал. Я просто спросил, сколько оно стоит!
— Спросил так, будто я у тебя из-под подушки деньги вытащила!
Они замолчали. Тишина тянулась, как резиновый жгут. Потом Алексей откинулся на спинку стула, зевнул демонстративно и сказал:
— Ладно. Живи, как хочешь. Купила — носи. Только не удивляйся, если мне тоже кое-что понадобится. Например, новый телефон. И кроссовки. И может, приставку.
— Прекрасно, — Мария взяла чашку и направилась к себе в комнату. — Только, пожалуйста, купи их сам. Я свою миссию благотворительности окончила.
За спиной она услышала его тихое:
— Стерва ты тоже, как и Ольга.
Она не ответила. Не потому что не было слов. А потому что слова закончились. За три года. Без отпуска, без понимания, без партнёрства.
Всё, что было, — это одно длинное «потерпи ещё чуть-чуть».
Мария прошла в комнату и села на кровать. Пальто всё ещё лежало на вешалке. Новое, красивое. Она подумала, что зря не купила шарф. Такой, чтобы совсем не слышать.
Мария не спала до трёх. Не потому что мучила совесть — с этим давно покончено, — а потому что рядом за стенкой кто-то очень громко искал себя в TikTok. Алексей смеялся над роликом с собакой в очках, потом — над роликом с мужиком, который ел лимон, и потом — над собой в зеркале, по всей видимости.
На утро Мария встала, как обычно, первой. Сделала кофе, посмотрела в окно и впервые за долгое время позволила себе не готовить завтрак Алексею. Пусть ест мандарины. Они ему нравятся. Кисло, зато витаминно.
На кухню Алексей вошёл босиком, в трениках и с видом, как будто он в отпуске на Мальдивах, а не в двухкомнатной квартире, за которую три года платила она.
— Чё такая кислая с утра? — зевнул он, потирая живот. — ПМС?
— Нет, просто рядом с паразитом спать вредно, — спокойно ответила Мария, не отрываясь от чашки.
Он замер.
— Это ты сейчас кому?
— Себе. Вспоминаю, как жила раньше. Без мужчин и без претензий на мой гардероб.
— Ты себя сейчас просто как ведьма ведёшь, — буркнул Алексей. — Я, между прочим, на работу собираюсь.
— Угу. На ту, которую тебе подогнала «стерва» Ольга, — Мария подняла брови. — Которую ты вчера так изящно назвал. Забыл?
— Не начинай, — он налил себе чай. — Я был не в духе.
— А я три года была не в духе. Каждый день.
Мария ушла в ванну. Закрылась, включила воду и села на край ванной, держа голову в ладонях. Она не хотела устраивать скандал. Не хотела кричать. Просто… внутри давно что-то треснуло. А теперь вот начинает рассыпаться на осколки. Пальто лишь обозначило трещину. Куски летят по всей квартире.
Телефон зазвонил. Ольга. Мария поднесла его к уху:
— Привет. Не вовремя.
— У тебя голос как будто ты кого-то убила. Или хочешь, — сказала Ольга, сдержанно. — Он опять устроил концерт?
— Не концерт. Моноспектакль. Бюджетная постановка. Режиссёр — эго. Декорации — моё пальто.
— Ну, ты же знала, кого выбирала, Маша, — вздохнула Ольга. — Ты всегда всё прощаешь. А потом сама страдаешь.
— Я думала, он меня любит, — тихо сказала Мария. — Хоть немного. Хоть как человека.
— Он любит только себя. Ну и TikTok. Там, кстати, он лайкнул видео, где девка в кружевном белье готовит сырники. Сама.
— Угу, — Мария закрыла глаза. — Ну хоть в хозяйственность тянет.
— Послушай, у меня идея. Давай сегодня встретимся. Без нытья. Просто посидим. Выпьем вина. Ты расскажешь, я выслушаю. У тебя накопилось.
— Ладно, — вздохнула Мария. — После шести смогу. Он будет на корпоративе. Им там выдают по кружке и по носку с логотипом.
— Идеально. Я тебе ещё и носки подарю. Только без логотипов. Со смыслом.
Когда Мария вышла из ванной, Алексей уже был одет и готов к выходу. Он стоял перед зеркалом и поднимал брови, разглядывая себя под разными углами.
— Ты куда? — спросила она.
— Ну, как куда. На корпоратив же. Мне сегодня полмесяца, как я работаю.
— Поздравляю. Прямо юбилей.
— Ты тоже могла бы порадоваться, — Алексей надел куртку. — Я ведь стараюсь. Ты думаешь, легко вернуться в систему после трёх лет самопознания?
— Нет. Наверное, это тяжело. Особенно, когда тебя туда буквально пинком вталкивают.
Он на мгновение задумался, потом усмехнулся:
— Ты такая ехидная стала. Ольга заразила?
— Нет, это побочный эффект прозрения.
Он уже открыл дверь, но обернулся.
— Я тоже кое-что куплю, между прочим. Раз ты можешь пальто — я тоже могу себе порадовать.
— Купи мозги. Говорят, сейчас со скидками.
Алексей захлопнул дверь с такой силой, что ключи на полке подпрыгнули.
Вечером Мария пришла к Ольге. Старая двушка в хрущёвке, но как уютно. У Ольги всегда пахло гелем для душа и сарказмом. И ещё вином. Это был её личный рецепт выживания.
— Ну что, — протянула Ольга, наливая бокалы. — За освобождение?
— Я ещё не ушла, — хмыкнула Мария.
— Это вопрос времени. Ты уже головой снаружи. Осталось только тело вытащить.
Мария сделала глоток. Глоток оказался сильным. Вино, как и подруги, должно быть честным.
— Я три года тянула его на себе. И всё думала — ну вот, ещё чуть-чуть. Ему тяжело, он ищет, он устал, он в депрессии. А теперь он работает три недели и уже в мандражах, что я потратила деньги без его благословения.
— Мария… — Ольга положила руку на её руку. — Он же никогда не считал тебя партнёром. Ты была для него проектом. Инвестицией. Как венчурный фонд.
— Только дивиденды он получил сразу. А возврата нет.
Они смеялись. Но внутри Марии всё дрожало. Как от лихорадки.
— Я его устроила на работу. Помнишь? — продолжила она. — Я. Через тебя. Через твоего бывшего. А он вчера сказал, что ты стерва.
— Стерва — это ещё вежливо. Я и похуже бы про себя сказала, если бы была на его месте. У меня язык злой, но зрение отличное. И я вижу, как он тебя выжимает.
— Я думала, он изменится, — прошептала Мария. — Хоть каплю. Хоть чуть-чуть.
— Люди не меняются. Они просто начинают меньше притворяться. Вот и всё.
В одиннадцать Мария вернулась домой. В квартире было темно. Только на кухне тускло горела лампочка. Алексей сидел за столом, перед ним — пиво и остывшая пицца.
— Не пошёл на корпоратив? — спросила она.
— Не захотел. Там скучно. И ты с Ольгой, небось, весь вечер обсуждали меня.
— Нет. Обсуждали меня. Как я докатилась до того, что муж, устроенный на работу мной, говорит мне, что я трачу его деньги.
— Это мои деньги, Мария. Я работаю. И если ты хочешь, чтобы у нас было всё нормально, надо перестать устраивать сцены.
— Сцены? Это ты о чём?
— О твоих обидах. Претензиях. Сарказме. Тебе нравится быть жертвой?
Мария подошла ближе. Смотрела на него спокойно. В глазах — ни слезы, ни злобы. Только понимание.
— Алексей. Скажи честно. Ты всё это время искал работу? Или тебе просто было удобно?
Он молчал. А потом пожал плечами.
— Да не искал я. Зачем? У нас же всё было нормально. Ты — сильная, ты тянула. А я — отдыхал. Ты сама выбрала такого. И сама позволила. А теперь злишься?
Мария медленно выдохнула. Говорить было нечего.
— Спасибо, — только и сказала она. — Это многое объясняет.
— Не начинай трагедию, — буркнул он. — Все так живут. Мужики сидят дома, если баба тянет. Это нормально.
— Нет, Алексей. Это — лень. А не норма.
Она пошла в спальню. Закрыла дверь. Легла на кровать в пальто.
Пальто было тёплым. И нужным.
На следующее утро Мария проснулась раньше будильника. Не потому что выспалась — наоборот. Тело ломило, будто на ней вчера проехался экскаватор. Но внутри всё было как никогда… ясно.
Она встала, посмотрела в зеркало — глаза опухшие, но взгляд ровный. Как у человека, который окончательно понял: всё, хватит. Не будет «ещё попытки». Не будет «если он изменится». Даже если он вдруг станет чудом, научится зарабатывать миллионы, готовить ризотто и носить её пальто — ей уже не надо.
На кухне пахло тухлым пивом. Стакан остался с ночи. Алексей не удосужился вылить. Он храпел в комнате, разлёгшись на её половине кровати. В одной майке и носках с дыркой на пятке. Очень символично.
Мария включила чайник, достала мусорный пакет и пошла собирать вещи.
Но не свои.
Алексея.
Собирала аккуратно. Складывала в пакет с выражением лица, как у хирурга, который вырезает опухоль. Осторожно, чтобы не расплескать гной.
Штаны с коленками, вытянутыми в Шамбалу. Толстовка с жирным пятном — память о шаверме из ночного киоска. Зарядка, которую он постоянно терял. Книги, которые «ещё начнёт читать». Игровая приставка. Блютуз-колонка. Беспроводные наушники, наушники с проводом, запасные наушники — всё, чем он ограждался от мира, в который не хотел выходить.
К одиннадцати Алексей проснулся. Протёр глаза, зевнул.
— Ты чего с утра пакеты тягаешь? Выкидываешь кого-то?
— Тебя.
Он сел на кровати, щурясь.
— Чего?
— Собрала тебе вещи. Думала, не буду устраивать сцену, но потом поняла — я не актриса. Мне не нужны репетиции. Просто уходи.
— В смысле — уходи? Ты чего? Мы же поговорили! Ты сама сказала «спасибо», я подумал, ты всё поняла!
— Я и поняла, Алексей. Ты три года жил за мой счёт. Врал, что ищешь работу. Уважал меня ровно до тех пор, пока я тебя кормила и терпела. Потом я купила себе пальто — и всё. Я нарушила договор: не выделяться, не тратить, не жить.
— Да ты психованная, — пробормотал он, уже менее уверенно. — Никто тебя не выдержит. Вот увидишь. У тебя характер как у наждачки.
— Может быть. Но наждачка — это не матрас. По ней не полежишь. А ты хотел лежать вечно. Пока я рядом.
Он поднялся, начал что-то бормотать, метаться по комнате, делать вид, что он — жертва. Мария молчала. Только открыла дверь и поставила пакеты в коридоре.
— Куда я пойду? — вскинулся он. — У меня нет никого!
— У тебя есть два высших образования, айкью 130, музыкальный слух и 10 тысяч подписчиков в TikTok. С этим багажом не пропадёшь.
Он не верил. Он не понимал. Он думал, она пошутит, как всегда. Помолчит, простит, сварит борщ. Но Мария не пошутила. Она закрыла за ним дверь.
Без хлопка. Без драмы.
Просто — навсегда.
Ольга приехала вечером. Привезла пиццу и бутылку вина.
— Ну что, — сказала она, не раздеваясь. — Как ощущения?
— Как после операции. Больно, но легче.
Они сидели на полу, ели из коробки, пили из чашек.
— Я думала, он хоть попытается… ну, не знаю. Извиниться? Вернуться?
— Так он и попытается. Через пару дней. Напишет, позвонит, принесёт какую-нибудь дрянь из «Пятёрочки». Лимонад и розу в целлофане. Но не вздумай даже отвечать.
— Не вздумаю, — кивнула Мария. — Я ему оставила письмо. Одно предложение. «Если любовь — это счёт, то я больше не официантка».
— Прямо как тост, — усмехнулась Ольга. — За то, чтобы быть не официанткой. А гостьей. В хорошем ресторане жизни.
— И с собственным пальто.
Они выпили. И впервые за много лет Мария почувствовала себя живой. Без страха, без чувства вины. Только лёгкость. Как будто скинула старую кожу. И за ней оказалась — настоящая.
Пальто висело у двери. Оно было чуть великовато. Но теперь — по размеру.
Финал.
