Утро началось с запаха пережаренной каши. Лидия Павловна опять что-то напутала с огнём, и теперь с кухни тянуло гарью и уксусом. Света сидела с ноутбуком на коленях, в той самой угловой комнате, где когда-то была спальня. Теперь здесь и офис, и спальня, и детская — всё сразу.
За тонкой стенкой слышалось, как Соня разыгрывает кукольный спектакль. Иногда Света ловила себя на мысли: «Только бы не пошла к бабушке, только бы не спросила разрешения на что-нибудь». Она, мать, а чувствовала себя чужой в этом пространстве. Как будто всё — не её: ни ложки на кухне, ни полка в ванной, ни воздух.
Лидия Павловна вошла без стука — как всегда.
— Светочка, у нас тут дело. — Голос её был бодрый, даже ласковый, но Света уже умела слышать — это ласковое значило: «Щас будет что-то важное, и тебе лучше не спорить».
— Слушаю, — не отрываясь от экрана, сказала Света.
— Мы с Сонечкой на море едем. Я всё решила. Хватит ей в пыли дышать — ребёнку нужен воздух, солнце, море. И тебе, между прочим, отдохнуть бы от нас не помешало, а то ходишь вся на взводе.
Света подняла глаза. Улыбка у Лидии Павловны была почти победной.
— На море? — переспросила она.
— Конечно. В Анапу. Я всё узнала — пансионат, питание, поезд. Только вот… — Лидия Павловна потеребила подол халата, — пенсии, конечно, не хватит. Ты ведь всё равно зарабатываешь — вот и оплатишь билеты. Мне для Сонечки не жалко, ты же знаешь.
— Лидия Павловна… — медленно начала она. — Мы с Сашей давно не муж и жена. Просто живём под одной крышей ради Сони, временно. Вы — бабушка, я — мать. И я не могу финансировать всё, что вы решаете, будто мы одна семья.
— А вы вообще себя слышите? — Лидия Павловна резко повысила голос. — Вы думаете, кто вас поддерживал, когда Саша на сменах был? Кто с Соней сидел, когда вы в Питере учились? Кто стирал, варил, убирал? Я! Я!
Света встала. Горло сжало.
— Вы никем не жертвуете, — выдохнула она. — Вы всех душите своей заботой.
На секунду в кухне повисла тишина. Потом хлопнула дверь.
Через пару минут вышел Саша — в трениках, с недопитым чаем.
— Ну зачем ты так? — пробурчал он, даже не глядя на неё. — Мама же добра хочет. Она просто… вспыльчивая.
Света опустилась обратно на стул. В глазах стояли слёзы. Не от злости. От усталости. От того, что снова оказалась виноватой за то, что хотела сказать «нет».
«Вы никем не жертвуете, вы всех душите своей заботой» — тихо произнесла Света, поднимаясь с тяжелым сердцем, осознавая пределы своей терпимости
Как трудно ломать привычные оковы, когда они стали частью жизни.
