Степан потупил взгляд в чашку с остывшим чаем. Наталья знала этот жест — так он всегда делал перед неприятным разговором. За двадцать лет брака она изучила каждую его привычку, каждую морщинку на лице.
— Нам надо серьезно поговорить, — выдавил он наконец.
— О повышении? — она попыталась улыбнуться. — Передумали давать?
— Нет. Это… У меня есть сын.
Чашка выскользнула из ее рук, но не разбилась — просто покатилась по столу, оставляя коричневую дорожку. Наталья смотрела на эту дорожку и думала, что вот так же сейчас катится куда-то вся ее жизнь.
— Шесть лет ему, — продолжал Степан, не поднимая глаз. — Мать умерла. Рак. Ее родня старенькие, не могут. Если я не заберу — в детдом отправят.
Наталья встала, подошла к раковине. Руки дрожали, когда она выливала недопитый чай.
— Все с тобой понятно, — сказала она ровным голосом. — Когда привезешь?
Она кивнула, опустила последнюю тарелку в сушилку с таким грохотом, что задребезжали стекла в серванте.
— Все с тобой понятно, — повторила она. — Забираем. Раз уж ты теперь молодой папаша.
— И да, комнату Ксюшину освобожу. Не в нашей же спальне ему жить.
Дочери она позвонила в тот же вечер. Ждала истерики, обвинений в адрес отца, но Ксения выслушала молча.
— Нормально. Что мне сделается.
— Не ври. Я же слышу.
— Ксюш, я правда нормально. Просто… двадцать лет, понимаешь? Думала, знаю человека.
— Не надо. У тебя сессия скоро. Учись давай.
В субботу на пороге появился курносый мальчишка с вихрастым чубом. Степан нервно переминался сзади, держа в руках потертый рюкзачок — все имущество ребенка.
— Это Славик, — представил он сына.
Наталья присела на корточки, разглядывая мальчика. Господи, ну копия же Степан в детстве. Те же карие глаза, тот же упрямый подбородок.
— Привет, Славик. Я тетя Ната.
Мальчик молчал, только смотрел внимательно, будто изучал.
— Он не говорит, — тихо сказал Степан. — После того случая в лесу.
— Потерялся в четыре года. Гроза была, искали сутки. Нашли — а он уже не разговаривает.
Наталья протянула руку, чтобы погладить ребенка по голове, но Славик отшатнулся, прижался к косяку.
— Ладно, — она поднялась. — Пойдем, покажу твою комнату.
Устроились быстро. Славик оказался на удивление самостоятельным — сам заправлял постель, складывал одежду, убирал игрушки. Только вот эти странности… Чашку всегда поворачивал ручкой вправо. Кашу мешал ровно три раза по часовой стрелке. Перед сном обязательно выстраивал тапочки параллельно кровати.
— К врачу его надо, — сказала Наталья мужу через неделю.
— Возил уже. Говорят, психологическая травма. Может заговорить, а может и нет.
