— А может, просто хороший специалист нужен? В Москву съездить?
— Найдем, обязательно найдем.
Но время шло, а подходящего врача все не находилось. Наталья привыкла к молчаливому мальчику, который целыми днями возился с конструктором или смотрел в окно, прижавшись носом к стеклу.
— Гулять пойдем? — спрашивала она после обеда.
Славик кивал, натягивал курточку и семенил рядом, старательно обходя лужи.
Она так и не смогла его полюбить. Кормила, одевала, водила гулять — но все это было как будто через силу. Чужой ребенок. Плод измены. Живое напоминание о том, что двадцать лет брака оказались иллюзией.
В тот июньский день они пошли другой дорогой — через соседний двор. Солнце слепило, асфальт дышал жаром. На пешеходном переходе Наталья взяла Славика за руку — здесь дорога резко поворачивала, видимость была плохая.
Потом все случилось одновременно. Визг тормозов. Удар. Боль, пронзившая спину. И детский крик:
Она лежала на горячем асфальте и не могла пошевелиться. Но видела — Славик сидит рядом, теребит ее платье, и по его щекам текут слезы.
— Мамочка, вставай! Мамочка!
Он говорит, мелькнула мысль перед тем, как сознание погасло. Мальчик заговорил.
Очнулась она в больнице. Степан сидел рядом, держал за руку.
— Слава богу! Ната, как ты?
— Славик… где Славик?
— Дома, с Ксюшей. Она приехала. Не волнуйся, с ним все хорошо.
Степан покачал головой:
— Нет. Молчит. Но врачи сказали, это нормально — стресс.
Когда через неделю Наталья вернулась домой, в квартире ее встречали шариками и транспарантом «Добро пожаловать!». Ксения кинулась обнимать, Степан суетился с костылями.
А Славик стоял в дверях гостиной. В новеньком синем костюмчике, причесанный, серьезный.
Наталья, опираясь на костыли, подошла к нему. Хотела что-то сказать — извиниться, что не уберегла, что была холодной, что…
— Мамочка! — Славик бросился к ней, обхватил за талию. — Мамочка дома!
В комнате повисла тишина. Ксения ахнула. Степан замер с букетом в руках.
А Наталья опустилась на здоровое колено, положила руки на плечи мальчика.
— Да, милый. Я твоя мама. И я тебя очень люблю.
— Правда? — он смотрел на нее снизу вверх этими карими степиными глазами.
— И больше не уйдешь?
За столом Наталья усадила Славика на место главы семьи.
— У нас с тобой сегодня новоселье, — объяснила она удивленному мальчику. — Новая жизнь начинается. А в новой жизни ты — мой самый главный человек.
Степан молча кивнул. Ксения улыбнулась и потрепала братишку по вихрам.
А Славик, уплетая торт, болтал без умолку — рассказывал про конструктор, про кота во дворе, про мультики. Наталья слушала этот детский щебет и думала: как же она могла считать его чужим? Родней не бывает.
Можно ли полюбить чужого ребенка как родного? Или кровное родство — это не главное?
