– Все в сборе? – оглядываю присутствующих и сажусь за стол. – Петр Андреевич, зачитывайте, – даю команду и откидываюсь на спинку кресла, расслабляясь.
– Уверены? – с сомнение звучит голос нотариуса.
– Ну что за цирк? – фыркает Руслан. – Зачем надо было всех собирать?
– За тем, чтобы заслушать последнюю волю отца, – рычу на брата.
Он недовольно морщит нос и ерошит волосы.
– Так положено, – вставляет свое слово Петр Андреевич.
Самого это все бесит. Средневековье какое-то. Кто бы мог подумать, что отец озаботился завещанием. Смерть его для нас стала неожиданностью, а тут еще и это.
Устало потираю переносицу. Бессонные ночи сказываются.
– А можно сразу с самого главного? – не унимается брат.
– Рус! – осаживает его мать.
Поправляет черный шарфик на шее, единственный атрибут траура, и закинув ногу на ногу натягивает любезную улыбку.
– Мы внимательно слушаем, Петр Андреевич.
Ну хоть здесь она со мной солидарна. Осталось выслушать все то, что взбрело отцу в голову. И можно продолжать работать.
Петр Андреевич, наш семейный нотариус, наконец опускает взгляд на конверт, что держит все это время.
– Вскрываем, – разрезает его канцелярским ножом, достает бумаги и начинает зачитывать.
Пара строк вступления, в которые я не вникаю. Затем переход кому и что завещает отец.
Дома, квартиры, машины… Я это пропускаю мимо ушей, не зацикливаясь на имуществе. У меня своя недвижимость, переживать мне не за что.
По словам нотариуса, квартира, в которой жили родители отходит матери. Еще одна квартира Русу. Из двух машин одна брату, вторая мне в личное пользование.
Для любовничка придется прикупить авто самостоятельно. Ну что ж поделать, такова воля отца.
Вот то время, если хочешь узнать какое отношение было у близких тебе людей, загляни после своей смерти при дележке наследства и все поймешь.
Не хотел бы я такое видеть.
– Что касательно компании “Интер.Строй” – тридцать процентов Руслану Александровичу, тридцать пять Владимиру Александровичу…
На этой ноте я слегка обалдеваю. В смысле тридцать пять? Какого черта?
Смотрю на нотариуса, который, кажется, побледнел.
Максимум что сейчас может быть так это еще тридцать пять матери. Но с какого?
Я до этого момента был полностью уверен, что контрольный пакет будет у меня. Я правая рука отца. Все на мне в последние пару месяцев, когда он сам стал работать спустя рукава. Чем очень меня нервировал, будто витал где-то. И мне не давал работать в полную силу, и сам пустил все на самотек. Мысли были проверить его умственные способности. Но не успел. А жаль.
