Тамара вздрогнула, услышав звонок в дверь. Воскресное утро — кого могло принести в такую рань? Накинув старенький халат, она прошлепала к двери, с неохотой заглянула в глазок.
— Катя? — удивленно произнесла она, открывая дверь дочери.
Катерина нервно переминалась с ноги на ногу. В свои тридцать пять она выглядела измотанной: тусклые волосы, собранные в небрежный пучок, глубокие морщинки между бровями, потертый плащ.
— Можно к тебе, мам? — спросила она, проходя в квартиру без приглашения.
Тамара поморщилась — старая привычка дочери. С тех пор как та съехала от нее пятнадцать лет назад, каждый визит превращался в маленькую битву за территорию.
— Я завтракаю. Будешь кофе? — предложила Тамара, направляясь на кухню.
Светлая кухня в хрущевке была предметом ее гордости. После развода с Виктором она полностью переделала квартиру: белые шкафчики, светло-голубые стены, керамическая плитка с узором лаванды. Никаких следов жизни с бывшим мужем.
Катя сбросила плащ на стул и уселась за стол, барабаня пальцами по дубовой столешнице.
— Мам, нам надо поговорить. — Голос дочери звучал подозрительно сухо.
Тамара замерла, не донеся чашку до губ.
— Что-то с Мишей? С детьми? — насторожилась она, думая о зяте и внуках.
— Нет, с ними все нормально. — Катя глубоко вздохнула. — Это насчет папы.
Чашка со стуком опустилась на стол. Кофе выплеснулся на скатерть, оставляя уродливое коричневое пятно на белоснежной ткани.
— Что с ним? — голос Тамары звучал безразлично, но сердце предательски забилось чаще.
Катя сцепила пальцы в замок.
— У него инсульт, мам. Позавчера. Правая сторона парализована, речь нарушена.
Тамара медленно промокнула пятно на скатерти. Двадцать лет прошло с тех пор, как она выгнала Виктора из дома, обнаружив его в постели с молоденькой соседкой.
— И что ты хочешь от меня? — спросила она, уже догадываясь об ответе.
Катя смотрела в окно, избегая встречаться с матерью взглядом.
— Папу выписывают через неделю. Ему нужен постоянный уход.
— Пусть его любовницы ухаживают, — отрезала Тамара. — Наверняка у него их целая очередь.
Катя горько усмехнулась.
— Мам, ему шестьдесят восемь. Какие любовницы? Он один как перст в своей однушке. Ольга его бросила через два года после того, как он ушел от тебя.
Тамара вспомнила круглолицую блондинку, из-за которой разрушился их брак. Ольга была моложе ее на пятнадцать лет, работала продавщицей в магазине напротив. Тамара поджала губы.
— Что ж, очень жаль. Но это не мои проблемы, Катя.
Дочь подалась вперед.
— Мам, у меня двое маленьких детей и работа. Денис еще учится. У нас нет возможности забрать его к себе.
Тамара резко встала, чашка снова звякнула.
— О нет, даже не думай! Я не собираюсь брать его к себе! Двадцать лет, Катя! Двадцать лет я не видела этого человека, и еще столько же могла бы прожить без него.
— Он все-таки твой бывший муж, мам, — тихо произнесла Катя, глядя ей прямо в глаза. — И мой отец.
— Бывший — ключевое слово, — отрезала Тамара. — Я давно перестала считать его частью своей жизни.
Вечером к Тамаре присоединился сын. Максим был старше Кати на четыре года и куда более прямолинеен.
— Мама, не будь эгоисткой, — с порога заявил он, стягивая дорогое пальто. — Отец в беде.
Тамаре на мгновение стало больно от того, с какой легкостью дети предали ее, встав на сторону человека, который разбил их семью.
— Что ж, помоги ему, — сухо ответила она. — Ты у нас успешный юрист, можешь нанять сиделку.
Максим провел рукой по волосам, раздраженно выдохнул.
— Я помогаю, мам. Мы с Катей оплачиваем его лечение. Но кто-то должен быть с ним рядом. Сиделка на круглые сутки — это слишком дорого.
— Как удобно. Мое время, значит, ничего не стоит? Я должна похоронить свою жизнь ради человека, который не задумываясь предал меня?
