— На пару дней? А кто вас вообще звал? — Диана подошла ближе, громко. — Или вы решили, что если я подала на развод, то всё, можно вселяться? Делиться, захватывать, как во времена приватизации?
— Это квартира моего сына, между прочим! — взвилась Людмила Андреевна, резко выпрямляясь. — Он тут жил, он платил за коммуналку, у него тут вещи! Ты вообще кто такая?!
— Я? Я — владелица! — Диана схватила со стола свежие документы, с обновлёнными выписками из ЕГРН. — Вот! Видите? Вот! Только моё имя. Только мои деньги. Никаких долей, никаких “мы тут все вместе”. Я вас сюда не звала. И выметайтесь отсюда. Немедленно.
— Диана, подожди… — Николай подошёл ближе, но она резко отступила. — Мама просто перенервничала. Мы действительно не собирались… просто переночевать…
— Ага, с коробками, пледом и закатками? Да вы сюда с запасом заехали! Только теперь — вон. Все. Сейчас же.
— Это не по-человечески! Мы же… семья! — Людмила Андреевна повысила голос, её губы дрожали. — Ты разлучница! Увела сына, бизнес развалила, а теперь ещё и в дверь выгоняешь!
— **Ага, и космос я тоже остановила, и снег запретила падать. Хватит! Всё! — Диана подошла к двери и распахнула её. — У вас пять минут. Потом вызываю полицию. За самовольное проникновение.
— Ты не посмеешь! — зарычала Людмила Андреевна. — Я здесь родных детей рожала, когда ты ещё под стол пешком ходила!
— Вы? В моей квартире?! Да вы с ума сошли, женщина. Это жильё оформлено в двадцать первом веке, а не в шестидесятом. Идите рожать ностальгию куда-нибудь в другое место.
Тишина. Острая, как нож. Все застыли. Николай выпрямился. Посмотрел на Диану долго, будто впервые увидел, кто она на самом деле. И, возможно, себя — тоже.
— Я… прости, — тихо сказал он. — Это было глупо. Мы уйдём.
Людмила Андреевна уже рыдала. Виктор Семёнович стоял, не зная, куда себя деть.
Они вышли. Без крика. Только громкое хлюпанье сумки по линолеуму и царапающий звук коробки о косяк. Диана захлопнула дверь. Закрыла на все замки. Потом сползла вниз по двери. И разрыдалась. Впервые за всё это время — от облегчения. От одиночества. От освобождения.
Прошло две недели. Диана сидела на террасе новой квартиры — той самой на Братиславской, с огромными окнами и тишиной. Она пила кофе и смотрела, как по небу ползут июньские облака.
На экране ноутбука мигало сообщение: «Привет. Это Марина. Мы продаём СТО. Не вытянули. Николай уехал к знакомым в Тулу. Мама переживает. Если вдруг…»
Диана дочитала, закрыла ноутбук. Медленно. Осторожно. Как будто захлопнула последнюю страницу чужой книги.
Вместо этого она достала блокнот. Новый, чистый. И начала писать. С первой строчки.
«Моя жизнь. С моей даты. Без “мы”.»
