Алина стояла посреди своей новенькой двушки с серыми стенами и окнами, которые выходили в такую же серую новостройку напротив. В этой квартире ещё пахло бетонной пылью, но она её уже любила. Здесь будет кухня с синим гарнитуром, гостиная с большим диваном, и спальня — наконец-то отдельная, не проходная, не за шкафом и не в углу родительской квартиры, где слышно, как отец чихает за стенкой. Её угол, её тишина, её свобода.
Тридцать два года, ипотека на двадцать лет и ноль сантиментов — так, казалось бы, и живи. Но Алина как раз в этот период своей самостоятельной эйфории и встретила Ивана.
Он, как водится, подкатил к ней у прилавка с помидорами. Она взвешивала бакинские, он уронил рядом с ней сетку картошки и пробормотал что-то вроде:
— У вас такая уверенная хватка… Вы, случайно, не борец?
Алина усмехнулась, не глядя:
— Только с банками за ипотеку.
Он оказался инженером-строителем, с руками, которые знали, что такое уровень, шпатель и человеческий труд. Не менеджер по логистике, не «предприниматель», а настоящий мужчина с мозолями. Через месяц он уже устанавливал ей розетки и рассказывал, какие стены можно снести, а какие — не стоит, если не хочешь в гости МЧС.
А через полгода они расписались. Скромно. Без лимузинов, платьев в стразах и пьяных тостов. Просто пришли в ЗАГС и расписались. Алина в джинсах, Иван — с гипсом на пальце: придавило балкой на стройке.
Сложилось всё просто, логично. Но, как водится, логика рушится, когда в уравнение добавляется третий элемент. Особенно если этот элемент — свекровь по имени Ольга Петровна.
— Алина, ну вы же молодая, умная женщина, — с улыбкой говорила Ольга Петровна на первом же совместном чаепитии, — неужели вы не понимаете, что семье надо помогать?
— Помогаю, чем могу, — спокойно отвечала Алина, глядя, как её чай остужается.
— У Иры, моей племянницы, дети. Трое. Один астматик. А сейчас с этими ценами… Ты ж видела, сколько аренда стоит?
Алина кивнула. Цены на аренду она знала. И ипотека её знала. Каждую ночь, когда она смотрела на платёжку в приложении банка.
— Понимаю, Ольга Петровна. Но, как бы это… Это моя квартира. Я сама её купила. До Ивана. И…
— Да что ты цепляешься за эти бумажки? — перебила Ольга Петровна, уже без улыбки. — Бумажка сегодня есть, завтра нет. А семья — это святое.
Алина поставила чашку. Тихо. Но с выражением.
— Я, кажется, теперь тоже семья. Или пока не совсем?
Иван, сидевший рядом, отодвинул стул и вдруг будто уменьшился. Он замер между двумя женщинами, как медвежонок между двумя елями перед ураганом.
— Мам, — осторожно начал он, — ну ты же знаешь, квартира Алины. Она всё сама…
— Вот именно, сама! — вспыхнула Ольга Петровна. — Сама купила, сама ремонт делает, сама в ЗАГС пошла, сама на работу ездит, сама варит борщ, сама, сама, сама! А ты на что, Иван?
— На борщ, — буркнул тот, улыбнувшись неловко. — И на розетки.
Алина хмыкнула. Иван пытался разрядить обстановку шуткой. Но Ольга Петровна не оценил юмора.
— Не шути. Я говорю серьёзно. Племянники без жилья. А тут у вас просторная квартира. Алина может пока у нас пожить, да и вы поедете в отпуск. Мы с Геной давно хотели, чтоб вы вместе с нами в Сочи…
Алина не поверила своим ушам.
— Простите, вы сейчас предлагаете, чтобы я отдала свою квартиру вашим племянникам, а сама поехала с вами в отпуск?
— Да. А что в этом такого? Пока они поживут, потом снимут. На пару месяцев. А ты там в Сочи отдохнёшь, развеешься, отдохнёте от всего.
Алина встала. Спокойно. Но в голосе уже зазвенело стекло.
— Я не нуждаюсь в отдыхе от своей квартиры. И уж точно не в том, чтобы её кто-то «временно» занял. Даже если это ваша любимая племянница с астматиком. Мне жаль, конечно, их ситуацию, но я никому ничего не должна.
