— Так ты оформил квартиру на себя? — медленно, почти шепотом спросила Елена. — Ту квартиру, за которую я внесла первоначальный взнос и выплатила ипотеку?
Ольга Петровна улыбнулась.
— А что ты хотела? Ты же на работе всё. А мужчина — глава семьи.
Молчание стояло тяжёлое. Даже холодильник замер.
— Вот как, — тихо сказала Елена. — Значит, я живу в квартире, которая мне не принадлежит. В квартире, где меня унижают. Где меня сравнивают с твоей бывшей. И всё это ты называешь «потерпеть неделю»?
Алексей развёл руками.
— Лена, ну… Я не думал, что так выйдет.
— Конечно, ты не думал. Ты вообще не думаешь. Ни о себе, ни обо мне, ни о будущем. Ты просто — между нами, как мебель. Без воли, без позиции. Маменькин сынок.
— Да как ты смеешь! — вскрикнул он, лицо налилось краской. — Я ради тебя всё делал!
— А оформлял всё ради неё? — кивнула она в сторону свекрови. — Молодец. Тогда и живите вместе. Я вам не мешаю.
Она сняла передник, бросила его на спинку стула, вышла из кухни и закрыла за собой дверь спальни.
Алексей сел на табурет и уткнулся в ладони.
— Молодец, — удовлетворённо сказала Ольга Петровна. — Наконец-то ты показал, кто в доме хозяин.
Но в его голове только стучало: А если она уйдёт?..
Вечером Ольга Петровна заняла диван в зале, окружённая пледом и подушками, как королева на троне. Алексей сидел у окна, курил — хотя давно бросил — и не знал, как собрать то, что уже раскололось.
За стеной стояла тишина. Елена не вышла даже попить воды.
А завтра наступит новый день. День номер два.
Или, как это звучит у них — второй день войны.
Утро началось с треска. Это Ольга Петровна открыла шкаф и с каким-то особым наслаждением стала передвигать вешалки. Елена лежала с закрытыми глазами, но каждый металлический лязг отдавался у неё в висках как выстрел.
— Просыпаемся, девочки, — громко объявила свекровь. — Пора готовить завтрак. А то в доме какая-то безхозность. Как в отеле без шведского стола!
Елена поднялась медленно. Спать почти не удалось — то от злости, то от страха, что проснётся и обнаружит, что вчера был не сон. Но нет. Ванная уже занята. Из-под двери доносилось бодрое пение Ольги Петровны: — Я люблю тебя, жизнь…
— Господи, — прошептала Елена, опершись о стену. — Кто-то выключите этот кошмар.
Алексей уже сидел на кухне с телефоном, и с лицом, которое могло бы украсить постер к фильму «Мужчина, потерянный между двух огней».
— У неё там шампунь с ромашкой, у тебя с ментолом. Она говорит, от ментола у неё «там всё щиплет», — мрачно сообщил он, не отрывая взгляда от экрана.
— А у меня от неё всё щиплет, особенно нервы, — отозвалась Елена, заваривая кофе. — Ты хотя бы понимаешь, что она делает это специально?
— Лена, да успокойся ты. Ну неделя, может, чуть больше. Мы же взрослые люди.
— Нет, мы как раз очень незрелые. Ты — вечно в позиции «между», я — в обороне, как на фронте. А она — третий лишний, который почему-то считает себя центром вселенной.
Ольга Петровна вынырнула из ванной с полотенцем на голове и в халате, словно вернулась из санатория. — А где у вас нормальный фен, а? Этот — дует, как кот простуженный. И вообще, я вчера не видела аптечку. Или вы тут вообще не болеете? Или вы жена-финансист, у вас на всё свои таблицы, даже на температуру?
Елена резко обернулась:
— У нас есть аптечка. Просто она не выложена, как на складе. Мы живём, а не лечим прохожих.
— Я просто спросила! — возмущённо вскинула руки Ольга Петровна. — И не кричи, пожалуйста. У тебя тон, как у прокурора.
— Всё, я на встречу. Постарайтесь не убить друг друга.
— О, а я думала, ты нас мирить собрался, — ядовито произнесла Елена. — Хотя, да, тебе удобнее убежать.
— Лена, не начинай, — пробормотал он, надевая куртку. — У меня реально важная встреча.
Он вышел, хлопнув дверью.
