— Проходи. Уже не ждала. Но рада, что ты приехала.
Лиза шагнула в прихожую. Пахло яблочным мылом и старой мебелью.
— Я не ради слов писала. Мне сейчас тяжело. Помощь нужна. Но я никого не тяну — просто скажу, как есть.
Комната — светлая, много книг. На подоконнике — фикус, явно любимый. Лиза стояла в пальто, не зная, куда деть руки. Раиса повернулась:
— Я не верила, что ты приедешь. Но ждала.
Она села в кресло. Жесты чёткие, голос тихий, но не слабый.
— Сын ухаживал за мной. До последнего. А потом — всё. Я осталась. Не хочу чужих нянь. А ты — не чужая. Хочу предложить договор пожизненного содержания. Квартиру тебе, уход — мне. Официально, через нотариуса. Но только если ты решишься. Без давления. Всё — по-честному.
Лиза села напротив. Смотрела на старый ковёр, на потертые подлокотники. Потом прошептала:
— Я не уверена, что смогу. У меня колледж, брат. Работа…
Раиса кивнула, не перебивая:
— Всё поняла. Спасибо, что пришла. Но прошу тебя подумать. Врачи сказали, что мне не долго осталось. Я не хочу давить — у меня тоже есть вина перед тобой. Но внутри… надеюсь.
В коридоре, уже на прощание, Лиза вдруг сказала:
— Я не могу пообещать многого. Но… постараюсь навещать. Не из-за квартиры. Просто так. Потому что… может, мне тоже важно знать, кто вы такие.
Раиса медленно закрыла дверь.
— Хорошо. Пусть будет так.
Лиза вымыла полы, поставила тазик в ванну и села на табурет. Руки пахли «Доместосом», в телефоне мигало «20:47». Раиса не звонила, но Лиза собиралась сама — как обещала.
По пути в метро она купила две пачки творога и батарейки — Раиса просила заменить в пульте. По лестнице шла медленно: после смены всё ломило, но бросить не хотелось.
— Здраствуй. — Раиса открыла в халате, вязаные носки сбились на пятке. — Входи. Я вчера суп сварила. Не кислый ещё.
На кухне было тепло. Радио играло негромко, на плите булькало что-то мясное. Лиза разложила покупки, вытащила батарейки, подняла крышку пульта.
— Опять обернула скотчем. Это ж не помогает.
— А мне спокойно, — усмехнулась Раиса. — Я ж старой школы. Всё под руку и на всякий случай.
Лиза ничего не ответила. Только покачала головой.
Пока ели, Раиса вздыхала — медсестра из поликлиники снова обещала прийти и не пришла. «Молодая, вся в телефоне, забывчивая», — пробормотала она. У меня давление скачет в последнее время, несколько раз падала прямо на пол, с каждым днем потихоньку подкашивает.
Лиза слушала и кивала. Суп был густой, с фасолью и мясом, горячий — до слёз. Когда поднялась мыть посуду, Раиса остановила:
— Оставь. Я потом. Лучше посиди ещё. Я не кусаюсь.
Лиза опустилась обратно. В комнате пахло ладаном — видимо, недавно приходила соседка с иконами. Было спокойно. Непривычно спокойно.
— Я смотрела старые фотографии, — вдруг сказала Раиса. — Тебе, может, будет интересно.
Она принесла коробку с надписью «Бабушкины». Достала конверт, медленно разложила снимки. Мальчик в тёмной рубашке, подросток с расцарапанным носом, мужчина в белой рубашке рядом с машиной.
— Это Игорь. В пятнадцать. Тут ему восемнадцать. Тут — перед армией. Я тогда ещё надеялась, что всё будет по-другому.
Лиза взяла один снимок. На чёрно-белой бумаге — парень с худым лицом, острым носом и настороженным взглядом. В этом лице было что-то замкнутое, чужое, но по-своему близкое.
— У него были проблемы? — тихо спросила она.
Раиса молча кивнула. Сложила фото обратно.
