— Да, — Марина посмотрела ему в глаза. — Вы сказали, что я не имею права говорить. Это оскорбление.
Повисла тишина. Галина Павловна кашлянула, но промолчала. Вова смотрел на жену, будто впервые её видел. Свёкор нахмурился, но ничего не ответил. Марина ушла в гостиную, чувствуя, как сердце колотится. Она знала, что это только начало.
Следующие дни были напряжёнными. Николай Иванович не поднимал тему ссоры, но стал холоднее: здоровался сквозь зубы, игнорировал Марину за столом. Галина Павловна пыталась сгладить углы, но делала это осторожно, чтобы не разозлить мужа.
— Мариночка, ты не сердись, — шептала она, когда они мыли посуду. — Николай Иванович просто привык, что его слушают.
— Галина Павловна, я понимаю, — Марина вздохнула. — Но я не могу всегда молчать. Я же не мебель.
— Ой, не мебель, конечно, — свекровь улыбнулась. — Но ты же знаешь, какой он. Потерпи, ради Вовы.
Марина кивнула, но внутри всё протестовало. Она не хотела терпеть, особенно когда свёкор так открыто её унижал. Она пыталась говорить с Вовой.
— Вов, ты серьёзно? — начала она, когда они остались одни. — Твой отец меня чуть ли не затыкает, а ты молчишь.
— Марина, ну забей, — он пожал плечами. — Он всегда такой, я привык.
— А я не привыкла, — Марина посмотрела ему в глаза. — И не хочу. Ты мой муж, я хотела бы, чтобы ты меня поддерживал.
— Да поддерживаю я, — Вова нахмурился. — Но с папой спорить бесполезно. Он не изменится.
— А ты пробовал? — Марина повысила голос. — Или тебе проще мне сказать, чтобы я молчала?
Вова не ответил, и это молчание резануло сильнее любых слов. Марина ушла спать, чувствуя, как внутри нарастает решимость. Она не собиралась сдаваться.
На следующий день свёкор снова начал. Они сидели за ужином, и Марина упомянула, что хочет взять новый проект на работе.
— Проект? — Николай Иванович фыркнул. — Женщине дома надо сидеть, а не по работам бегать. Владимир, ты что, жену не можешь прокормить?
— Николай Иванович, я работаю, потому что мне это нравится, — Марина старалась говорить спокойно. — И я приношу деньги в семью.
