– А значит? – я подалась вперёд, как зритель на премьере детектива. – А значит, моя дорогая, по закону эта квартира – совместно нажитое имущество, – она произнесла эти слова так сладко, будто дегустировала дорогой шоколад. – Неважно, когда внесли деньги. Неважно, кто их собирал. Важна только дата регистрации права собственности. А она – после вашей росписи в ЗАГСе. Я откинулась на спинку кресла, чувствуя, как губы сами растягиваются в улыбке – той самой, с которой кот смотрит на пустую миску канарейки. Надо же, какая ирония – спешка, с которой свекровь готовила свой «идеальный подарок», сыграла со мной не злую, а очень даже добрую шутку. Десять лет она смотрела на меня как на временную декорацию в квартире своего сына, а оказалось, что я – полноправная хозяйка половины этого «гнёздышка». Вот уж действительно – поспешишь, людей насмешишь.
В зале суда стояла тишина, как в церкви на исповеди.
Только поскрипывали ручки секретаря, да шелестели страницы документов – словно осенние листья под ногами. Я наблюдала за лицом Алевтины Петровны – оно меняло цвета, как хамелеон на цветастом покрывале: сначала побледнело до цвета больничной простыни, потом пошло красными пятнами, как свежесваренное варенье, а под конец приобрело оттенок подгоревшей овсянки.
Лёша сидел, нервно теребя галстук – тот самый, с диагональными полосками. Я смотрела на эти его дёрганые движения и думала – надо же, как символично вышло с подарком на день рождения. Прямо в точку попала: теперь сам себя этим галстуком и нервирует.
Интересно, он сейчас жалеет, что не захватил с собой успокоительное для маменьки? Судя по её виду, она вот-вот устроит незапланированный спектакль в жанре «оскорблённое материнское достоинство».
– Квартира является совместно нажитым имуществом, – объявила судья голосом, звенящим от безапелляционности. – Право собственности зарегистрировано в браке.
– Но мы же специально всё до свадьбы!.. – Алевтина Петровна подскочила, как ошпаренный кот.
– Присядьте, – в голосе судьи звякнула сталь. – Закон в данном случае прозрачен: определяющей является дата регистрации права собственности. А она – после заключения брака. Кроме того, суд принимает во внимание представленные истицей документы о существенных вложениях в улучшение совместного имущества – чеки, договоры на ремонт и обустройство квартиры. Данные расходы также подлежат компенсации при разделе имущества.
– Но это же абсурд! – Алевтина Петровна вцепилась в сумочку так, словно та была спасательным кругом. – Лёшенька, скажи же что-нибудь!
– Мам, всё. Проехали, – он встал, одёргивая пиджак, и впервые за всё заседание посмотрел на меня. – Поздравляю. Умно сработано.
Я только плечами пожала – мол, сами виноваты. Учили бы лучше семейное право, чем планировали мой «вынос из гнезда».
Через час мы со Светланой Леонидовной сидели в уютном кафе у суда. Она помешивала кофе ложечкой с видом шахматиста, поставившего красивый мат…
– Вот что бывает, когда слишком торопишься провернуть «идеальный план». Спешка нужна только при ловле блох, как говорила моя бабушка.
К столику подошли двое – седовласый адвокат с сыном, её коллеги. Младший улыбнулся мне – так солнце пробивается сквозь тучи после недельного ненастья. И я вдруг поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ – легко и свободно, как не улыбалась уже очень давно.
Дома, разбирая коробки, я наткнулась на наше свадебное фото – молодые лица, сверкающие ключи в руках и сияющая Алевтина Петровна рядом.
«Сейчас она знаешь сколько стоит? В пятьдесят раз больше твоих инвестиций!» – вспомнились хвастливые слова Лёши.
Что ж, именно поэтому квартиру пришлось продать – откуда у него такие деньги на выплату моей доли и компенсацию ремонта? В итоге каждому досталось по однушке.
Забавно, как одна маленькая деталь в документах превратила их «идеальный план» в идеальный провал.
О, как сладко бывает, когда документы оказываются умнее самоуверенных манипуляторов, не так ли?
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ на канал и ставьте ЛАЙКИ
