Однажды вечером я решила уехать к маме. Не потому, что хотела сбежать или спрятаться, а чтобы просто взять паузу, подумать, разобраться в себе. Мама жила в небольшом поселке в часе езды от города. Её дом был старым, но уютным, и всегда казался мне убежищем, местом, где можно было отключиться от всего.
Когда я приехала, мама встретила меня с улыбкой, но сразу поняла, что что-то не так. Она не стала задавать лишних вопросов, просто поставила передо мной тарелку с пирожками и сказала:
— Ешь, а потом расскажешь, если захочешь.
Я рассказала. Не всё, но достаточно, чтобы она поняла, что происходит. Мама слушала молча, только иногда качала головой, словно вздыхая.
— Катя, — сказала она, когда я закончила, — брак — это не только любовь. Это ещё и работа. Если вы оба не будете стараться, ничего не выйдет.
Я знала, что она права. Но как заставить себя стараться, когда кажется, что другой человек уже сдался? Когда внутри пусто, и нет сил на борьбу?
В мамином доме я провела три дня. Всё это время я много думала. О Диме, о себе, о том, чего я хочу на самом деле. Я поняла, что часть проблемы была во мне. Я так боялась потерять его, что перестала быть собой. Перестала говорить, чего хочу, перестала делиться своими мыслями. Просто замкнулась в себе.
Я вспомнила, как в университете мечтала стать художником. Не профессиональным, а просто для души. Я любила рисовать акварелью, создавать что-то своё, личное. Но после свадьбы я забросила краски. Они до сих пор лежали в коробке на антресолях, покрытые пылью. Может, это было глупо, но мне казалось, что, вернувшись к рисованию, я смогу вернуть и себя. Вернуть хоть что-то из того, кем была раньше.
Я закрыла глаза и представила, как беру кисть в руки. Как краски ложатся на бумагу. Как это было просто и честно. Может, это был мой единственный шанс.,Когда я приехала домой, Дима уже ушёл на работу. Квартира была пустой и тихой. Я сняла пальто, бросила сумку на пол и медленно подошла к кухонному столу. Достала из шкафа старую коробку с красками, которую давно не открывала. Пыль на крышке осыпалась в ладони. Поставила коробку на стол, разложила кисти и взяла чистый лист бумаги. Села, глубоко вздохнула и начала водить кистью по поверхности.
Ничего особенного. Просто абстрактные линии, пятна цвета, хаотичные мазки. Но с каждым движением я чувствовала, как внутри что-то начинает шевелиться. Как будто что-то давно забытое пробуждается. Руки дрожали, но я не могла остановиться. Краска растекалась по бумаге, смешивалась, создавая нечто неясное, но живое.
В этот момент в дверь кухни тихо вошёл Дима. Он остановился в проёме, не делая ни шага вперёд. Его взгляд задержался на мне. Я была вся в краске — на руках, на лице, на одежде. Волосы растрёпаны, словно я только что вышла из бури. Но впервые за долгое время на моём лице появилась настоящая улыбка. Не натянутая, не вынужденная, а настоящая.
— Что это? — спросил он, голос звучал иначе. Без привычной холодности, без раздражения.
— Просто рисую, — ответила я, не отводя взгляда от бумаги. — Хочу вспомнить, как это — быть собой.
Он молчал. Сел рядом, не говоря ни слова. Просто смотрел, как я веду кисть по бумаге. В комнате стояла тишина, но она не давила. Это был первый вечер за долгое время, когда мы не молчали. Когда между нами не было стены из недосказанности и обид.
Прошло несколько недель. Мы с Димой не стали вдруг идеальной парой. Не исчезли все проблемы, не растворились старые раны. Но что-то изменилось. Я начала говорить с ним — не только о бытовых мелочах, но и о своих мыслях, страхах, мечтах. О том, что давно держала в себе. Он не всегда знал, что сказать в ответ, но он слушал. И это было важно. А я научилась слушать его. Слушать без осуждения, без желания спорить.
Однажды вечером он пришёл домой с букетом ромашек. Простых, скромных, но таких родных мне с детства. Он протянул их мне, и в его глазах не было лжи или насмешки.
— Я не хочу, чтобы мы потеряли друг друга, — сказал он тихо.
Я взяла букет, и в горле снова застрял ком. Но на этот раз он не был от боли. Он был от надежды. От того, что, возможно, ещё не всё потеряно. Что мы можем начать заново. Что мы можем попытаться.
