— А я тут подумала, что нам нужно подготовить одну из комнат… У нас будет гостья, — проговорила Зоя, как будто обсуждала выбор занавесок.
Леонид, лениво пролистывающий на телефоне новости, поднял глаза.
— Кто? — спокойствие в его голосе напрягало даже самого Леонида, будто это был не он, а дежурный дипломат на экстренном саммите.
— Мама, — коротко ответила жена, продолжая с упоением стирать с кухонного стола и без того несуществующие пятна.
— С каким таким концом света она едет к нам на этот раз? И когда? — спросил он, быстро спрятав свою недовольную гримасу под маской скучной заинтересованности.
Зоя слегка нахмурилась: ей было странно, что муж до сих пор не начал ворчать или хотя бы намекать на скорую катастрофу. Она даже приостановила своё бессмысленное терзание тряпки.
— В пятницу, — сказала она осторожно.
— Ну, тогда я в пятницу к Максу съезжу. Он дома вешает картины, вдруг помощь понадобится, — кивнул Леонид, явно довольный своим запасным вариантом на вечер.
— Леня, — голос Зои прозвучал тягуче, с неожиданной толикой укоризны, — она будет у нас неделю. Может, две.
Тут осознание ударило его, словно сошедший с трассы грузовик.
— Неделю? Две?! — переспросил Леонид, отложив телефон, как будто разговор вдруг превратился в шахматную партию, где он внезапно оказался в цугцванге. — А ничего, что со мной этот вопрос никто, чёрт подери, не обсудил?
Зоя развернулась к нему всем своим миниатюрным 160-сантиметровым телом, сложив руки на груди так, будто собиралась читать мораль. Её короткие кудри чуть встрепенулись, как перед бурей.
— Вообще-то её квартиру затопило. Трубу прорвало, стены в плесени, ремонт капитальный. Где она, по-твоему, жить должна?
— У Алексея, твоего брата! — Леонид даже руки в привычном жесте развёл. — Он живёт один, и квартира у него нихрена не меньше нашей. Или к тёте Галке вашей, у неё, кажется, даже есть… как это у людей бывает… гостевая комната?!
Зоя скрестила руки настолько крепко, что её тонкие кисти побелели.
— У Алексея маленькая квартира, — ответила она так, будто это было само собой разумеющимся. — А у Галины дети, она не справится с таким хаосом.
— А, значит, я должен справиться? — хмыкнул он, вспомнив, как её мать, едва зайдя в их квартиру, умудрялась подмечать всё неподходящее. «Леонид, стол качается», «Леонид, почему книги в хаосе?», «Леонид, какой же ты неуклюжий». Она каждому предмету в доме давала больше внимания, чем ему.
Он стал вспоминать тот случай, когда у них прорвало кран в стиральной машине. Домашний потоп не привёл к такому апокалипсису, как прорыв у Ирины Степановны. Вода в коридоре по щиколотку, а они всё равно ужинали и обсуждали, что надо купить в супермаркете. Вот это было нормально.
— Ты хочешь сбежать? К матери своей, например? — спросила Зоя.
Леонид смотрел на неё, как на истукана. Конечно, хотел сбежать. Видеть её мать две недели подряд было равносильно приговору на исправительные работы.
— У матери и чай хоть вкусный, — отрезал он, заметив, как Зоя поджала губы.
— Тогда какая это семья, Леня? — раздался в воздухе её привычный аргумент.
Леонид выдержал паузу.
— Семья — это та, где уважают друг друга, — сказал он серьёзно. — Если мы семья, то почему меня не спросили?
Зоя подбирала слова, но в её лице читалось то самое колебание, когда она либо переходит к логике, либо устало машет рукой. Кажется, сейчас ей хотелось сразу и то, и другое.
Дом их был стандартный, серого кирпича, с облупившейся краской на балконе и прибитой одной только честностью почтовым ящиком. Внутри всё ещё пахло свежим атласом, которым они оклеили стены год назад, разрываясь между "слишком скучным" и "слишком ярким" в магазине обоев. Типичная кухня с бледно-зелёными шкафчиками, где половина посуды была памятными кружками от свадеб, и одинокая полка, закреплённая криво, как жизнь среднестатистического россиянина.
Он окинул взглядом жену. Зоины тонкие губы, миленькие, но всё чаще сомкнутые в недовольство, её глаза, всегда плавающие между тёплым шоколадом любви и было-твоё-дело серьёзностью.
И в какой-то момент он подумал — а чего это он сразу злиться начал на неё? Может, стоило ещё чего придумать.
📖 Также читайте: — Какого лешего я должен финансировать твою свадьбу? — спросил Роман у свояченицы
Пятничное утро началось с хрустящего шороха дождя за окнами. Вода стекала по грязным стеклопакетам крупными, уверенными каплями, будто и природа решила в этот день всех немного поднапрячь. Мокрый асфальт блестел, как начищенные туфли школьника, только настроение было не субботнее, а скорее похоже на старую мокрую тряпку, брошенную на крыльцо.
Леонид валялся на диване, вяло листая ленту новостей. Он был широкоплечим, с густо заросшей щетиной, которая, по его мнению, делала его похожим на лесного медведя, а по другим чисто бытовым причинам стихийно вырастала на его лице к пятнице. Его глаза — немного уставшие, светло-карие, окрашенные сарказмом и вечной беспечностью — следили за экономической катастрофой, а сам он чувствовал себя частью этого безжизненного пейзажа. Разбитые колени старых джинсов, небрежно наброшенная футболка, домашние тапки, держащиеся исключительно на силе привычки, — вот портрет зятя пятницы.
На кухне слышался шелест и клацанье. Зоя, похожая на жилистую и вечно энергичную птичку, носилась от одной полки к другой. Её короткие кудри подпрыгивали на каждом шагу, пока она деловито протирала поверхности, которые, по мнению Леонида, никогда и не могли быть грязными. Лицо олицетворяло постоянную занятость — вытянутое, с ямочками, появляющимися только в минуты редкой улыбки. Кажется, сейчас она собиралась провести генеральную уборку не только дома, но и всей Вселенной впридачу. А что, завтра же пятница.
Конечно, Леонид упустил в разговорах один момент. Где, к чёрту, ночевала её мать, если квартиру затопило ещё в среду? Он уже два дня пытался обойти эту тему стороной, будто взрослые откладывают визит к стоматологу, но что-то внутри начинало подсознательно зудеть. Оружие было заряджено молчанием, вопрос лежал на предохранителе. (продолжение в статье)
— В кафе будем играть свадьбу, — заявила Тамара, мать невесты. – В «Огоньке». Там тетя Клава свой юбилей отмечала, мы с папой были, все там красиво, уютно, поэтому только в «Огоньке».
— Мама, перестань, — ответила ей Марина. – У нас с Сергеем свое представление о свадьбе. Не хотим мы никаких кафе с посиделками, это уже старомодно. Мы с друзьями придумали так: распишемся без всяких свадебных нарядов и поедем на квест, там же можно часик и отметить. А вечером приедем домой и с родителями посидим, чтобы не собирать толпу. Это всего лишь роспись, чего ее с размахом отмечать? Какие-то нелепые традиции, которые мы понять не можем.
— Какой еще квест? О чем ты говоришь? Мы что – нищие, чтобы не отметить со всей родней? Накопления есть, и я думаю, что Сережины родители раскошелятся, чтобы как полагается отметить свадьбу, не бедные, бизнес свой на рынке.
— Кстати, они не против нашей с Сережей задумки, сказали – как хотите, так и будет, потому что нам решать со своей свадьбой.
Тамара скривила лицо и положила руку на грудь. Эта уловка была известна Марине – сейчас мама несколько раз глубоко вздохнет, будто ей не хватает воздуха, а потом начнет звать папу. Так и получилось.
— Валера! Валера! – застонала Тамара. – Иди сюда!
Папа подскочил немедленно. Он округлил глаза, кинулся к крану, налил воды в кружку и протянул жене:
— Тома, что с тобой? – спросил он взволнованно. – Валерьянки? Валокордин? Марина, что случилось с мамой, можешь объяснить?
— Очередной бзик. Мама хочет, чтобы мы отмечали свадьбу в «Огоньке».
— И что тебе не нравится. Там приличное место.
— Мы с Сергеем не хотим никакой клоунады и лицемерия. Всем известно, что вы уже изначально не рады, что у вас будут родственники из поселка, которые фермерством занимаются, мол – это не ваш круг. Ну так зачем собирать родню, чтобы позориться друг перед другом? Мы же все прекрасно понимаем, чем такое противостояние может закончиться. Так хоть в узком кругу вечером полицемерим и разойдемся, чем собирать толпу и выяснять – кто круче, кто умнее.
Сваты между собой виделись всего лишь раз, когда Марина и Сергей только готовились подать заявление. Они чувствовали, что родители друг другу не понравятся, такие они между собой разные. У родителей Сергея (Анатолия и Лены), свой бизнес в поселке – молочные и мясные продукты, причем они не сами вкалывают, а делают за них это наемные рабочие. Тамара их посчитала за деревенских снобов, недалеких эксплуататоров, не зная, что папа у Сергея в прошлом главный инженер, а мама – медработник. И даже когда Марина пыталась убедить мать, что они умнейшие люди, бросившие свою работу и решившие заняться собственным бизнесом, Тамара сказала:
— Значит такие уж и профессионалы были, раз никому не пригодились.
— Мама, бизнес – это работа на себя, а не на дядю. Родители Сергея продали две квартиры в городе, перебрались в поселок, начинали все с нуля и многого добились сами.
— Да уж – деревня, навоз и скотина – это высшее достижение в жизни. Уровень просто зашкаливает. Люди с интеллектом этим бы не занялись.
У Тамары было свое представление о загородных жителях, все они, по ее мнению – колхозники, а значит, народ темный, дремучий. Все, что добилась сама Тамара, это работа бухгалтером на разных предприятиях. Они все были небольшими конторками, Тамара не любила себя перегружать, ссылаясь все время на свое здоровье. Ее муж Валера был абсолютным подкаблучником, он верил в каждое слово жены и при этом преданно смотрел ей в глаза. Тамаре нравилось стращать своего мужа: пару слов о своем пошатанном здоровье или безвыходной ситуации, и Валера сломя голову тут же пытался исправить все проблемы. (продолжение в статье)