На этом разговор зашел в тупик. Светлана ушла, а Елена Петровна осталась на кухне, глядя в окно. За окном начинался обычный день, но для нее он уже никогда не будет прежним. Предложение Светланы ударило по ней больнее, чем любая ссора. Это было не просто предложение продать квартиру, это было покушение на ее независимость, на ее чувство собственного достоинства.
Дни потянулись один за другим, наполненные неловким молчанием и скрытой напряженностью. Светлана то и дело возвращалась к этой теме, пытаясь убедить мать в «выгодности» сделки. Она приводила аргументы, рисовала схемы, рассказывала, как чудесно им будет жить в новой, просторной квартире, а Елене Петровне — в «уютном» пансионате или в снятой комнате.
— Мам, ну ты пойми, — тихо говорила Светлана как-то вечером, когда Дима и Андрюшка уже спали, — нам очень нужно это. Мы хотим для Андрюшки хорошее детство. Чтобы у него была своя комната, чтобы он мог заниматься, играть. А тут… Ну, сама видишь.
Елена Петровна слушала ее, а в голове у нее проносились воспоминания. Как они с мужем покупали эту квартиру, как они радовались, как обустраивали ее, как здесь росла Светлана. Эта квартира была наполнена ее жизнью, ее историей. И теперь ее предлагали продать, чтобы «пристроить» ее куда-нибудь.
— Света, ты понимаешь, что ты предлагаешь? — Елена Петровна наконец заговорила. — Ты предлагаешь мне отказаться от своего, чтобы вам было хорошо. А как же я? Я что, должна сидеть на чемоданах? Или жить в казенных стенах, среди чужих людей?
— Ну, мам, не драматизируй, — Светлана пожала плечами. — Это же не на всю жизнь. Потом, может быть, мы и тебе купим что-то.
— Потом, Светлана, потом… — Елена Петровна грустно улыбнулась. — Потом, когда я уже не смогу жить самостоятельно, когда буду действительно нуждаться в уходе. Тогда, наверное, вам и правда будет удобно «пристроить» меня в дом престарелых.
Разговор снова закончился ничем. Светлана обиделась, Елена Петровна чувствовала себя опустошенной.
Каждое утро она смотрела на свою дочь, на внука, и в душе боролись любовь и обида. Она любила их, но не могла простить этого посягательства.
Однажды вечером, когда Андрюшка спал, а Дима смотрел телевизор, Елена Петровна сидела в своей комнате. Она давно уже не чувствовала себя там по-настоящему дома. Все вещи были Светланы и Димы, ее же были только несколько фотографий на комоде, пара книг и шкатулка с украшениями. Она чувствовала себя гостьей в собственном доме.
Вдруг в дверь постучали. Это была Светлана. Она вошла, села на кровать, молча. Словно хотела поговорить, но не знала, с чего начать.
— Мам, — она тихо начала, — я понимаю, что тебе тяжело. Но… что нам делать? Мы же не можем так жить. Мы постоянно с Димой ругаемся из-за этого.
— Может быть, вы снимете квартиру? — предложила Елена Петровна. — На время, пока не накопите на первоначальный взнос. А я тут поживу одна, как и раньше.
Светлана тяжело вздохнула.
— Ну, мам, ты же знаешь, как сейчас дорого снимать. Ипотека — это единственный вариант.
— И продать мою квартиру — это единственный вариант? — Елена Петровна посмотрела на дочь.
— Ну… да, — Светлана отвела взгляд.
