Однажды вечером, когда все уже улеглись, Елена Петровна сидела на своем балконе. Было тихо, только издалека доносился шум машин. Она смотрела на звезды, и ей казалось, что она наконец-то снова обрела покой. Она не могла сказать, что решение было простым или безболезненным. Но оно было принято, и теперь она должна была жить дальше.
На следующий день, когда Светлана собирала Андрюшку в школу, Елена Петровна приготовила завтрак. Она поставила на стол любимые Андрюшкины сырники.
— Бабуль, это так вкусно! — Андрюшка, уплетая сырники, улыбнулся ей.
Светлана тоже улыбнулась.
— Спасибо, мам. Ты у нас такая замечательная хозяйка.
Елена Петровна взглянула на дочь. В ее глазах не было уже той настороженности, того давления. Была только усталость, но и какая-то новая, спокойная радость.
— Ну что, Светлана, — сказала Елена Петровна, — что будем делать с моим балконом? Может, там цветы посадим?
— О, да! Давай! У нас тут будет настоящий сад!
Они вместе сели за стол, обсуждая, какие цветы посадить, как обустроить балкон. В этот момент Елена Петровна поняла, что, несмотря на все трудности, они справились. Они нашли компромисс. Она не потеряла свою независимость, она просто переместила ее в новое, хоть и непривычное, пространство.
И хотя в ее душе еще оставался отголосок грусти по старой квартире, она знала, что теперь у нее есть свой уголок, где она может быть собой. А рядом — ее семья, которая, хоть и с трудом, но все же смогла понять ее. Жизнь продолжалась, и в ней, кажется, снова воцарился порядок.
Прошло еще несколько месяцев. Жизнь в новой квартире вошла в привычное русло. Андрюшка без проблем адаптировался к новой школе, у него появились новые друзья. Дима, после работы, стал чаще проводить время с сыном, чему Елена Петровна была очень рада. Светлана, наконец-то, расслабилась. Она перестала быть такой напряженной, как раньше, и снова стала той доброй, заботливой дочерью, какой ее помнила Елена Петровна.
Ее комната стала ее гнездышком. Она проводила там вечера, читая книги, слушая радио. На балконе, как и договаривались, появились цветы. Герань, петунии, бархатцы — все цвело и радовало глаз. Елена Петровна чувствовала себя намного свободнее. Она могла закрыть дверь и наслаждаться тишиной, не чувствуя себя виноватой за то, что ей хочется побыть одной.
Однажды, когда Елена Петровна сидела в своей комнате и шила что-то для Андрюшки, в дверь постучали. Это была Светлана. Она вошла и села на стул, который стоял у окна.
— Мам, — она замялась, — я хотела… Хотела еще раз сказать спасибо. За то, что ты согласилась. Я знаю, как тебе было тяжело. Но нам здесь так хорошо. И Андрюшке так нравится своя комната.
Елена Петровна отложила шитье и посмотрела на дочь.
— Я рада, что вам хорошо, Света. Это самое главное.
— А ты? — тихо спросила Светлана. — Тебе хорошо?
Елена Петровна улыбнулась.
— Мне… мне тоже хорошо. У меня есть своя комната, мой балкон. И вы рядом. Это то, что нужно.
Светлана встала, подошла к матери и обняла ее. Это был неловкий, но искренний жест.
— Мы тебя очень любим, мам, — прошептала она.
Елена Петровна обняла дочь в ответ. В этот момент она почувствовала, что все было не зря.
