Утро вторника начиналось для Елены Петровны с привычной суеты. Солнце еще не успело толком подняться над крышами пятиэтажек, а она уже суетилась на кухне, готовя овсянку для внука Андрюшки.
Каждое утро было похожим на предыдущее: подъем в шесть, завтрак, сбор внука в школу, потом магазины, готовка, уборка. Ее жизнь, казалось, была расписана по минутам, и в этой рутине она находила своеобразный покой.
Сегодня, правда, покой был нарушен. Светлана, дочь, вошла с видом человека, который готовится к серьезному разговору. На ее лице играли тени, а губы были плотно сжаты. Елена Петровна сразу почувствовала неладное.
— Мам, нам нужно серьезно поговорить, — Светлана села напротив, отодвинув в сторону газету.
Елена Петровна поставила на стол чашку с чаем, стараясь выглядеть невозмутимой.
— Слушаю тебя, Света. Что случилось?
— Мы тут с Димой, — Светлана кивнула в сторону комнаты, где спал ее муж, — посоветовались и решили… В общем, нам надо расширяться. Андрюшка растет, ему нужна своя комната. А нам с Димой тоже хочется иметь свой уголок, не ютиться в гостиной.
Елена Петровна кивнула. Это не было новостью. Они жили в ее квартире уже почти десять лет, с тех пор как Светлана вышла замуж и родила Андрюшку. Двухкомнатная квартира, в которой они с ныне покойным мужем растили Светлану, казалась теперь тесной для троих взрослых и ребенка.
— И что вы решили? — голос Елены Петровны был спокойным, но внутри что-то екнуло. Она знала, что последует дальше.
— Мы подумали… У Димы есть своя квартира, студия. Мы могли бы ее продать и эту квартиру тоже продать. Добавить наши накопления, взять ипотеку и купить что-то побольше. Трехкомнатную, а может, даже четырехкомнатную.
Елена Петровна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Ее квартира, ее символ независимости.
— И куда же я денусь? — спросила Елена Петровна, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
Светлана быстро заговорила, словно ожидала этого вопроса и заранее подготовила ответ.
— Ну, мам, не волнуйся. Мы тебя не бросим. Мы подумали, что можно снять тебе комнату где-нибудь. Может даже в доме престарелых. Там за тобой будут хорошо ухаживать, ты будешь общаться с людьми своего возраста…
Елена Петровна почувствовала, как кровь приливает к лицу. Дом престарелых? Она? В свои 65, когда она полна сил и энергии, когда она сама ухаживает за ними, готовит, стирает, сидит с внуком?
— Светлана, ты что такое говоришь? — ее голос прозвучал жестче, чем она ожидала. — Какой дом престарелых? Я что, немощная? Я тебе мешаю?
— Да нет, мам, что ты! — Светлана тут же начала оправдываться. — Ты нам, конечно, не мешаешь. Просто… нам тесно. И это очень выгодное вложение. Твоя квартира сейчас стоит хорошо. Мы получим отличный первоначальный взнос.
— Моя квартира — это моя квартира, — Елена Петровна взяла себя в руки. — Это мое. Мой дом. Моя память.
— Ну нам же надо как-то размещаться, тут мы все не влезаем, сама ведь понимаешь, — Светлана не сдавалась. — А так мы будем жить как люди.
— Мы и так живем как люди. В моей квартире, — напомнила Елена Петровна.
