— Ты мне не жена, а обуза! — голос Сергея гремел в маленькой кухне. — Каждый день одно и то же: супы, стирка, нытье! Когда ты уже начнешь что-то делать, а, Лена?
Елена, стоя у плиты, медленно помешивала суп. Ложка в ее руке замерла, но она не повернулась. Только плечи чуть напряглись, выдавая, что слова мужа задели.
— Что ты имеешь в виду, Сережа? — голос ее был тихим, почти бесцветным, но в нем чувствовалась привычная усталость. — Я весь день на ногах. Дети, дом, готовка. А ты что, хотел, чтобы я еще на завод пошла?
Сергей фыркнул, откидываясь на стуле. Его взгляд, тяжелый и раздраженный, скользил по кухне: по немытой сковородке в раковине, по детским рисункам, приклеенным к холодильнику, по старенькому чайнику, который уже третий год обещал заменить, но так и не собрался.
— На завод, говоришь? Да ты хоть что-нибудь можешь, кроме как суп варить? — он хлопнул ладонью по столу, отчего ложка в миске с остатками каши подпрыгнула. — Я пашу как проклятый, а ты тут сидишь, в четырех стенах, и еще смеешь мне что-то предъявлять!
Лена наконец повернулась. Ее лицо, еще молодое, но уже тронутое мелкими морщинками у глаз, было спокойным, почти равнодушным. Только губы слегка дрожали, выдавая внутреннюю бурю.
— Пашешь, говоришь? — тихо переспросила она. — А кто, по-твоему, за твою машину платит? Кто кредит за квартиру гасит? Или ты думаешь, твоей зарплаты на все хватает?
Сергей замер, его лицо побагровело. Он открыл было рот, чтобы ответить, но Лена уже отвернулась к плите, будто разговор был закончен.
Лена не любила вспоминать, как все началось. Их с Сергеем история была похожа на миллион других: встретились в институте, он — высокий, шумный, с громким смехом и вечными шутками, она — тихая, с длинной косой и привычкой краснеть от комплиментов. Он звал ее «моя умница», а она верила, что с ним жизнь будет как в кино — яркой, полной приключений.
Но кино закончилось быстро. Сначала родилась Маша, потом через три года — Ваня. Сергей, который мечтал о большой семье, неожиданно стал раздражаться на детский плач, на разбросанные игрушки, на то, что Лена перестала встречать его с работы в нарядном платье. «Ты же была красавицей, — говорил он, глядя на нее в старом халате. — А теперь что?»
Лена молчала. Она научилась молчать еще в первый год брака, когда поняла, что споры с Сергеем ни к чему не приводят. Он любил быть правым, любил, чтобы последнее слово оставалось за ним. А она… она просто хотела, чтобы дома было тепло, чтобы дети были сыты, чтобы никто не кричал.
