Её поразило, как верно он подобрал слова, точно знал всё о её внутренней жизни. В тот момент она растерянно отмахнулась: мол, у меня работа, устала, всё в порядке будет… Однако он настоял на дополнительных анализах, оставил номер, чтобы она пришла на консультацию.
Тогда Лариса не придала значения этой настойчивости. Но через несколько дней он сам позвонил и сообщил, что результаты обследований его беспокоят, попросил подойти ещё раз.
— Лариса, добрый день, это Александр Олегович беспокоит. Вы сможете найти время, чтобы прийти? Хотелось бы кое-что уточнить по вашим анализам.
— Могу завтра после трёх, — ответила она, волнуясь и одновременно чувствуя какую-то благодарность за то, что ему не всё равно.
— Отлично. Приходите, обсудим лечение. Может, выпишу лёгкое успокоительное, чтобы вы могли восстановиться.
После разговора с ним Лариса испытала странное облегчение. Как будто в этом коротком диалоге было больше участия и заботы, чем во всех её беседах с Сергеем.
Но дома снова начинался привычный водоворот претензий. Сергей либо игнорировал её, либо раздражался по любому пустяку. Ещё в больнице, в день обморока, врач заикнулся, что подобные проблемы в основном связаны с пагубной атмосферой в семье. Это отложилось у неё в памяти, словно тихий, но настойчивый маяк: «Пагубная атмосфера…»
Спустя несколько дней после повторного визита к Александру Олеговичу завязался новый конфликт с мужем из-за покупки стирального порошка. Казалось бы, мелочь, но муж как всегда обвинил во всем саму Ларису.
— Я сказал, что куплю, если не забуду! — кричал Сергей с порога. — У меня работы хватает, чтобы ещё по мелочам бегать.
— Но я тоже работаю, и мне не легче! — возражала Лариса.
— А зачем ты тогда распланировала день так, что без меня ничего сделать не можешь? Это уже твои проблемы.
Во время очередного визита к врачу, где ей окончательно подтвердили нервное истощение, Александр Олегович настоятельно попросил её приходить раз в неделю для контроля состояния.
— Вы не против? — спросил он, внимательно осматривая её. — Знаю, это может показаться обременительным, но мне важно отслеживать динамику.
— Не против, — призналась Лариса и почувствовала, что внутри неё загорается слабая искра радости, которую она сама не могла объяснить.
Прошло несколько недель. Отношения между Ларисой и Сергеем становились всё хуже. Она стала уходить из комнаты, когда он включал телевизор на полную громкость, он даже не пытался узнать, как она провела день. Ей самой надоело бесконечно натыкаться на холод и критику. Их редкие разговоры всё чаще перерастали в споры.
Очередная проверка в больнице оказалась поворотной. При входе в кабинет Александра Олеговича Лариса почувствовала странное волнение. Но то, что произошло, окончательно выбило её из колеи: врач стоял у входа с небольшим букетом цветов.
— Лариса, я прошу прощения за смелость, — начал он, протягивая букет. — Но хочу сказать правду. Как только вы появились у нас после того обморока, я ощутил, что не могу выкинуть вас из головы. Мне важно ваше здоровье, но не только как врачу… Простите, если это звучит неэтично.
Она услышала, как шум в коридоре стих. Её сердце колотилось. Казалось, надо ответить что-то логичное или сразу развернуться и уйти. Но она вспомнила все моменты, когда чувствовала поддержку от него и глубокий интерес, которого не видела дома уже давно.
— Я сама не ожидала… — тихо сказала Лариса. — Мне всё это кажется неправильным. Вы же мой лечащий врач…
