Вечером она старалась угодить гостье: приготовила куриный бульон и лёгкий салат. Но уже за первым ужином начались язвительные комментарии:
— Олечка, — сказала свекровь, двигая тарелку, — у меня болят суставы, нужна пища, подогретая ровно до пятидесяти градусов. Это мне доктор велел. Ты потом проверь, чтобы не горячее. И не пересолено.
— Хорошо, — кивнула Оля, стараясь говорить мягко.
Людмила Григорьевна поморщилась, понюхала воздух:
— И ещё. Это у вас порошок так пахнет? Не переношу резкие запахи. Придётся вам стирать пореже… И без порошка, только детским мылом.
Егор, зашедший на кухню, засмеялся:
— Баб, да кто сейчас мылом стирает?
Свекровь укоризненно посмотрела на него:
— Вот молодёжь… Тогда будете проветривать, иначе мне придётся в маске ходить.
Оля промолчала. Виталий пожал плечами:
— Мам, раз надо — ладно. Всё сделаем.
Так в первый же вечер Оля услышала много новых «правил» и ощутила, что сама в родной квартире превращается в прислугу. Но вслух не жаловалась: ведь говорили, что это всего на неделю.
Прошло несколько дней. Каждый из них начинался с просьб и замечаний. Людмила Григорьевна просила свежих газет, причём не каких-то там модных: ей хотелось конкретную местную газету. Оля с трудом нашла её в третьем киоске.
Затем свекровь просила съездить на почту получить пенсию, потому что она «не доверяет интернету и карточкам» и вообще боится, что деньги исчезнут.
Работа Оли постоянно откладывалась, она сидела ночами, исправляла отчёты, не успевала вовремя ответить на письма клиентов.
Как-то вечером она попыталась поговорить с мужем:
— Виталий, может, мы уже отвезём твою маму обратно? Она сама говорила, что ненадолго. А ей здесь, кажется, даже больше хлопот: в городе ведь шумно, народу много. И у меня работа. Я не могу сидеть в очередях на почте по полдня.
Виталий раздражённо отмахнулся:
— Оль, ну с тобой что? У меня на работе завал, да я ещё на даче крышу ремонтирую. У меня своих проблем полно. А маме нужна забота. Она же пожилая. Терпи, ты же сама дома.
— Но мне тяжело, — возразила Оля. — У меня вы с Егором, кот, работа, и свекровь, у которой требования по режиму дня, питанию, запахам… Я не успеваю.
— Да ты выдумываешь, — махнул рукой Виталий. — Всё у тебя работа, работа… А тут твоя прямая обязанность — помогать близким.
Оля почувствовала, что её доводы не слышат. Она понизила голос:
— Виталик, да я не против помочь. Но ведь это ненормально — каждый день столько запросов.
— Мама не молодеет, — твёрдо сказал Виталий. — И вообще, я влезать не хочу. Разберётесь сами.
В соседней комнате громко зашуршали: стало понятно, что свекровь всё слышит. На следующий день у Оли сложилось впечатление, будто Людмила Григорьевна специально играла роль несчастной. Она раскладывала по подоконнику баночки и упаковки с «таблетками» (на самом деле это были БАДы и витамины), ставила их так, чтоб бросались в глаза. При Егоре делала брови домиком, стоило ему принести домой пиццу:
— Егорушка, это так вредно. Да у меня сердце не выдержит смотреть, как вы всякую синтетику едите.
