На следующий день квартира заполнилась запахом дешёвого табака от Кирилла, громкими телефонными разговорами Веры Васильевны и шумом телевизора в гостиной. Анна заметила, что её пространство словно сжалось. Каждое утро Кирилл выскакивал в коридор, хватал её фен без спроса; свекровь расставляла на кухне банки с домашними соленьями, уговаривала готовить «на всю семью», а Костя… Костя ходил сам не свой, но при этом уверял Анну, что «всё нормально».
Вечером Анна решилась поговорить с мужем в их комнате, при закрытой двери. Она начала негромко:
— Костя, мы ведь взрослые люди. Надо обсудить границы и сроки. Всё-таки наша квартира не резиновая.
— Это же семья, Аня, — отозвался он, пытаясь расслабиться после тяжёлого дня на работе. — Как можно ставить им сроки? У мамы жизненная ситуация непростая… и Кирилл тоже в тупике.
Она прикрыла глаза на мгновение, потом повторила настойчивее:
— Давай хотя бы обсудим, сколько это будет длиться. Может, полгода? Год? Мы же ничего не знаем.
Костя вздохнул и принялся оправдываться:
— Тебе просто трудно сейчас. Но пойми, моей семье нужна поддержка. Это испытание для нас, Ань. Мы же вместе, правда? Ты как будто не понимаешь, что у мамы нет другого варианта.
Анна сердилась, но смогла взять себя в руки:
— Я понимаю. Я не против помочь. Только нужно чётко решить, когда они смогут дальше сами.
— В семье такие вещи не обсуждаются! Сколько надо — столько и будут жить.
Она ощутила, как в ней вскипает протест. Но решила не продолжать. Спор явно ни к чему не приведёт. Костя видел в её словах только эгоизм, вместо того чтобы подумать, как сохранить равновесие в отношениях.
Позже, когда Анна мыла посуду, к ней подошла Вера Васильевна:
— Анна, ну что ты так хмуришься? Разве плохо, что мы все вместе? Я смотрю, ты ужин приготовила только для себя и Кости, а мы с Кириллом?
Анна положила тарелку и ответила почти ровно:
— Я не знала, какие вы продукты едите.
Свекровь покачала головой:
— Никогда у меня с моими сыновьями проблем не было, а тут чувствую, что не приживаемся.
Анна ничего не ответила, чтобы не усугублять ситуацию.
Она понимала, что самый болезненный конфликт не сводится к бытовым мелочам. Они смотрят на жизнь по-разному: свекровь считает «родственные чувства» высшей ценностью, а Анна видит угрозу её личным границам. И ни одна из сторон не желала уступать.
Шли недели. Анна перестала спорить. Никаких криков, никаких скандалов: она выбрала просто молчать. Первое время муж думал, что она «перебесится». Кирилл и Вера Васильевна воспринимали её молчание как каприз и считали, что «она просто обиделась, и скоро остынет».
Но Анна была спокойна как никогда. По вечерам она запиралась в комнате и подолгу изучала возможные варианты: что можно снять, как транспортировать часть мебели. Она расставляла приоритеты и считала деньги. Поняла, что раз уж никто не хочет искать компромисс, придётся ей идти своим путём.
