— Не начинай, — отмахивался брат. — Я всё равно не знаю, куда устраиваться. Мне пока надо разобраться в жизни. И вообще, ты обещал помочь.
— Я обещал ненадолго. Но не вечно же…
Кирилл глухо проворчал:
— А я что, должен на стройку пойти? Я же ещё место ищу, где платят нормально.
Костя тяжело вздохнул и пошёл к матери в кухню. Она расставляла тарелки:
— Ма, а может, тебе тоже подумать, куда переехать? Ты же хотела в город, но чтоб своё жильё.
Вера Васильевна остановилась, обернулась к сыну:
— Тебе что, мы тут мешаем? Зачем такие слова?
— Я просто не знаю, как всё дальше будет…
— Зато я знаю, — пожала плечами свекровь. — Мы семья. Никого отсюда не выгонят. И потом, квартиру вы с Анной вместе покупали, а она, похоже, сама от всего отказалась, раз ушла.
Костя ощутил внутренний раздрай. С одной стороны, эти люди — его близкие. Он с детства привык подстраиваться под мать. С другой стороны, теперь он видел, что теряет контроль над собственной жизнью. Анна, вероятно, уже не вернётся. И всё потому, что он побоялся «неприятного разговора» и попросту не поставил жену в известность о переезде.
Прошло ещё два месяца, и Косте пришла повестка в суд. Анна подала заявление на развод и раздел квартиры.
Вечером он рассказал об этом матери и Кириллу. Те сперва удивились, потом пожали плечами:
— Раздел так раздел, — отозвался Кирилл. — Зато теперь всё ясно.
Костя понимал, что ему придётся выкупать эту половину, если не хочет делить квартиру с чужими людьми или съезжать куда-то. Но таких денег у него не было. Продать квартиру целиком — значит, брать что-то меньшее.
Последним отчаянным шагом было позвонить Анне. Она ответила ровно, без упрёков:
— Да, Костя, я подала на развод. Так будет правильнее.
— А где ты сейчас живёшь? Можешь хотя бы заехать, поговорить?
В трубке послышался коротких вздох:
— Мне нечего обсуждать. Я не возвращаюсь.
— Но тебе же принадлежит половина! — выпалил он. — Может, не будем рубить с плеча?
Анна спокойно сказала:
— Половина принадлежит мне юридически. Но в твоей голове ты давно считаешь её целиком «семейным гнездом». Я решила избавиться от собственной доли.
— Продашь? — пересохшим ртом повторил Костя.
— Да. Все детали обсудим в суде.
Она отключилась. И тогда Костя понял, что никакие попытки помириться уже не помогут. Никаких просьб, уговоров. Анна ушла насовсем.
Спустя месяц она действительно подписала все документы. Свою долю в квартире она отдала Косте по рыночной цене, не уступив ни рубля. Больше в тот дом не заходила. Жила спокойно в своей новой однушке, которая всё больше напоминала настоящий, тёплый дом.
А Костя так и остался жить с матерью и братом, уже без Анны и без надежды, что она когда-нибудь вернётся. Он всю жизнь думал, что «неприятные разговоры» проще обойти стороной, а теперь расплачивался за это.
