— Да уж… — Марина на миг смолкла. — Ну, тут без комментариев. Вы уже взрослые, разберётесь сами. Но повторяю в десятый раз: квартира останется при мне.
— Я понял. Извини, мам.
На этом разговор оборвался. Марина поймала себя на мысли, что её сын, похоже, всё ещё не осознаёт, насколько его жена вышла за рамки допустимого.
Через два дня вечером позвонила Тамара Романовна:
— Ну что, вернулась? Как всё прошло?
— Замечательно, — улыбнулась Марина. — Посмотрела города Золотого кольца, погуляла, вдохновилась.
— А с сыном и невесткой что?
— Пока молчат. Да и слава богу.
— Они там, наверное, переживают, что ты не соглашайся. Может, придумают ещё что-то.
— Ну, я уже готова к любым разговорам, — тихо ответила Марина Игоревна. — Если что, твои слова помогут мне стоять на своём: «Это моя жизнь и мой дом».
Однако на следующий день в дверь позвонил Женя. Пришёл один, без Кристины. Казался каким-то растерянным:
— Мам, привет. Прости, что без звонка. Я хотел поговорить наедине.
— Заходи, конечно. Садись. Чаю хочешь?
Он уселся на кухне, посмотрел на старые фото на стене — там был он в десятом классе, а рядом — отец с сияющей улыбкой.
— Мам, — начал Женя, — я всё обдумал. Кристина меня, конечно, добивает этим вопросом… Мол, квартиру переоформить проще простого, зачем держать, если мама всё равно… Ну, ты понимаешь.
— И что ты сам думаешь?
— Не знаю. Ипотека — это долг на двадцать лет, а тут вроде бы «сразу получи». Но у меня всё внутри против того, чтобы давить на тебя.
— Кристина даже выдавала фразу, что «если твоя мама не хочет по-хорошему, давай будем думать о разводе, раз ты не умеешь её уговорить». Я ей сказал, что это вообще не аргумент. Она взъелась. Ну и…
— Вот видишь, сынок, — сказала Марина, опустившись на соседний стул. — Ты женился на девушке, которая считает меня мешающим фактором. Может, вам нужно найти какой-то компромисс. Или, если уж она всерьёз предлагает развод…
— Не уверен, что это выход. — Женя вздохнул. — Просто всё зашло слишком далеко.
— Сынок, а ты сам-то счастлив с ней?
— Я… не знаю. Когда-то был очень. Сейчас мы живём под постоянным напряжением: кредиты, съём, ребёнок…
— Я очень люблю и тебя, и внука. Но эта квартира моя, и я её не отдам, — спокойно подытожила Марина.
— Я понимаю, мам. Обещаю, что не буду больше настаивать.
Он встал и побрёл к двери, будто не зная, как поступить дальше. Перед тем как выйти, обернулся:
— Прости, что так вышло. Я не хочу тебе зла. Просто у меня своя семья, и я стараюсь понять, как сделать лучше.
— Понимаю, сынок. Но «сделать лучше» не означает идти на поводу у самых жёстких требований. Вы с Кристиной должны сами разобраться, сможете ли жить дальше вместе.
Дверь он закрыл тихо, а Марина осталась в задумчивости на кухне. Никакого торжества от того, что ей удалось отстоять жильё, она не ощущала. Скорее, ей было немного горько за сына: он запутался.
Через пару недель наступила настоящая осень. В солнечный воскресный день Марина Игоревна снова встретилась с Тамарой Романовной, они прогулялись по парку с термосом кофе, болтая о поездках и книгах. Возвращаясь к дому, Марина вдруг улыбнулась:
— Знаешь, я думала-думала и поняла, что, несмотря на всю эту историю с квартирой, я не чувствую себя одинокой. У меня появилось столько новых дел, новые люди вокруг…
— Так и правильно, — ответила Тамара Романовна. — Пенсия — отличное время, чтобы делать то, на что не хватало смелости в молодости.