— Значит, вот что. Во-первых, никаких разговоров без юриста. Во-вторых, начни фиксировать всё. Письма, угрозы, звонки. В-третьих…
— Сергей написал, — тихо сказала Татьяна.
— Помочь. Типа есть предложение. Похоже, знает, что я сейчас не в шоколаде.
— Танюха. Ты сейчас на мине сидишь. Не хватало ещё и романтики с прошлого фронта. Хотя… если он с деньгами…
— Да при чём тут деньги…
— А при том. Иногда деньги — это лучший романтический жест. Особенно когда твой нынешний муж хочет отжать у тебя «Кию» через суд, чтобы отдать младшему брату с интеллектом авокадо.
Татьяна взяла телефон. — Знаешь, Катя. Я ему позвоню. Только не из слабости. А чтоб напомнить себе, что меня когда-то любили не за технику и квадратные метры.
Катя улыбнулась. — Только не влюбляйся опять. Второй раз уже не будет такой прически, как у тебя в двадцать три.
Сергей пригласил её в ресторан. Не дорогой, не пафосный. Просто уютный. Где музыка не орёт, а столы не липнут. Он постарел. Но был всё тот же — прямой, внимательный, с этой привычкой наклонять голову, когда слушает.
— Рад, что пришла, — сказал он. — Я бы не написал, если бы не слышал от общей знакомой… ну, что у тебя тяжёлый период.
— Спасибо, что написал. Честно. Я сначала думала, ты ошибся адресом. А потом — что издеваешься.
— Ни то, ни другое. Я серьёзно. Таня… я всегда знал, что ты будешь сильной. Но даже у сильных бывают моменты, когда им нужна поддержка. Я готов помочь. У меня есть один объект. Квартира. Не элитка, но с ремонтом. Ты могла бы…
— Не надо. — Татьяна поставила бокал. — Спасибо, но не надо. Я справлюсь. Я не хочу быть чьим-то проектом.
Сергей посмотрел на неё с грустью.
— Ты всё ещё воюешь. Даже когда никто не нападает.
— Потому что уже нельзя расслабляться. Мне нельзя. Ты ушёл тогда, помнишь? А я осталась. Здесь. В этих битвах. С квартирами, с кредитами, с «да ты же женщина».
— Может, пора выбрать не сражение, а себя?
Вернувшись домой, Татьяна обнаружила Дмитрия. Он сидел на диване, как будто здесь снова жил. Рядом стояла Светлана Григорьевна, держа в руках коробку с документами.
— Мы пришли договориться, — начала она. — Но если ты продолжаешь свою линию…
— Вы пришли с юристом? — перебила Татьяна. — Нет? Тогда идите домой.
— Это наш дом! — выкрикнул Дмитрий. — Мы в браке, эта квартира оформлена на меня, между прочим!
— Только потому, что ты убедил меня переписать её, когда я лежала после операции. И поверь, это я тогда ошиблась. Но теперь — всё. Я больше не ваша дочка, не ваша корова, не ваша лохушка.
— Пошла ты! — вскрикнула свекровь. — Павлик получит эту машину. И ты ещё пожалеешь, что так себя вела!
Татьяна подошла к двери, открыла её, как официантку в дорогом ресторане:
— Дорогие, выход здесь. А шоу окончено.
И когда они, шипя и ворча, вышли, она захлопнула дверь.
А ведь Сергей прав. Иногда надо выбрать себя. И не бояться.
Зазвонил телефон. Катя.
— Ну что, ты подумала насчёт развода?
Татьяна посмотрела в окно.
— Да. Подала сегодня. Только не сказала.
— Ага. В этот раз — не дарственная. Это свобода. Без права передачи.
Суд назначили на четверг. Утро выдалось серым и вязким, как овсянка без сахара. Татьяна шла к зданию суда с папкой в руках и железом внутри. Катя, как адвокат, уже была внутри. Дмитрий стоял у входа с какой-то худосочной девчонкой в спортивках — «новая пассия», по версии слухов. Светлана Григорьевна рядом, при параде, с выражением на лице, как будто пришла за наследством царя. Павел отсутствовал. Видимо, занят делом жизни — «кататься на самокате по чужим границам приличия».
Татьяна подошла к Катиной скамье. Юристка кивнула:
— Ничего не говори. Просто сиди красиво. Они, по ходу, думают, что ты сюда пришла просить прощения.
— Пусть думают. Я пришла выносить приговор.
