В избушке они прожили неделю. Ночью было страшно и холодно, поэтому решили — нужно всё-таки уходить.
— У моей бабушки дом был, километров пятнадцать отсюда, если лесом, — задумчиво сказала Алёна. — А если по дорогам, то все тридцать. Дом давно брошен, но всё-таки не в лесу.
Алла Сергеевна вздохнула:
— Ой, Алён, даже не знаю — дойдём ли, не заблудимся ли?
— Я тоже не знаю, честно. Можно, конечно, просто вернуться…
— Нет, это исключено! Пойдём, Алёнушка. Вот с утра и выйдем.
— Мы сильные! Ну чего нам бояться?
Алёна с улыбкой посмотрела на маленького пёсика. Не стала расстраивать Аллу Сергеевну тем, что этот пёсик пройдёт немного и сам на руки попросится.
Они заблудились ближе к обеду. Алла Сергеевна поняла это по растерянному взгляду Алёнки. Девушка оглядывалась и как будто не узнавала местность. Когда они во второй раз вернулись к засохшему кусту, Алла Сергеевна сказала:
— Я просто очень давно здесь не ходила. Всё заросло, не понимаю, куда идти.
— Эх, девочка… Ладно, я жизнь уже прожила. Моему уходу только обрадуются. А тебе жить и жить нужно. Так что отдохнём и будем вспоминать, как можно из леса выбраться.
Ночью было страшно. Спали по очереди. Тошка без конца тявкал. Разбитые, усталые, снова пошли — теперь строго на север, по мху на деревьях, чтобы не заплутать ещё больше.
Когда присели отдохнуть, Алла Сергеевна в сердцах спросила:
— Да что ж лес тут такой — конца-края нет!
— Здесь очень большой лес. Судя по тому, что он становится только дремучее, мы всё время идём в глубину.
— И что ж делать — возвращаться?
Алёна устало откинулась на ствол дерева:
— Не знаю, честно говоря. Так устала, что вообще никуда не хочется идти.
Они даже поспали часик. А когда Алла Сергеевна проснулась, поняла — с девушкой что-то не так. Она лежала на боку и вскрикивала.
Температура! Простыла так. Воды было мало. Тошка поймал с голодухи какую-то мышку и с наслаждением проглотил её. А вот что теперь делать Алле Сергеевне, она не понимала.
Прошлась по кругу, нашла лужу. Вода нечистая, но делать компрессы Алёнке пойдёт. Оторвала рукав кофты, намочила, пришла, положила на лоб.
— Прости, — Алёна открыла глаза. — Прости, это я во всём виновата.
— Ни в чём ты не виновата. Поспи, сон лечит. А я покараулю.
Алла Сергеевна тихо плакала — и от того, что жизнь на старости лет такой сюрприз принесла, и от того, что рядом совсем молоденькая, хорошенькая девушка пропадала. Ведь жизнь ещё не видела! А медицинской помощи нет, земля холодная, сырая. И у Аллы Сергеевны сил совсем не осталось — ничего не хотелось, даже пошевелиться.
Громко залаял Тошка, глядя куда-то в лес.
