— Впечатляет. Особенно перевод Мопассана. Вы точно уловили стиль, это редкость.
— Спасибо, — Маша старалась говорить спокойно, хотя сердце колотилось как сумасшедшее.
— У нас большие планы по французской классике. Если вас интересует постоянное сотрудничество…
Телефон завибрировал так настойчиво, что его пришлось достать из сумки. Пять пропущенных от матери, три от тёти Гали.
— Простите, — пробормотала Маша, отключая звук. — Я очень заинтересована в сотрудничестве.
Редактор понимающе улыбнулся:
— Да, — Маша почувствовала, как краснеет. — Извините, пожалуйста.
— Ничего страшного. Я сам долго учился отключать телефон на важных встречах. Родные, они же как дети — думают, что мы всегда должны быть на связи.
Когда Маша вышла из издательства, на часах было начало первого. Контракт был у неё в сумке, а на душе впервые за долгое время было легко и спокойно. Она достала телефон: шестнадцать пропущенных вызовов и длинное сообщение от матери о том, как тяжело им пришлось добираться до поликлиники.
«Встретимся в семь?» — пришло сообщение от Кирилла.
«Конечно! Есть отличные новости».
«У меня тоже. Правда, пришлось немного приврать на работе, но оно того стоило».
Маша нахмурилась. За три месяца она ни разу не слышала, чтобы Кирилл говорил о своей работе. «Что-то в медицине» — вот и всё, что она знала. Обычно он ловко переводил разговор на другие темы, если она спрашивала подробности.
В семь вечера они встретились в их любимой кофейне. Кирилл выглядел немного уставшим, но довольным.
— Рассказывай! — он придвинул к ней чашку с латте.
— Подписала контракт с издательством. Теперь у меня постоянная работа, нормальный график и…
— И никаких «ты же дома»? — закончил он с улыбкой.
Маша замерла с чашкой у губ:
— Я что, настолько часто об этом говорю?
— Достаточно, чтобы я выучил все интонации твоих родственников, — он взял её за руку. — Я рад за тебя. Правда рад.
— А у тебя какие новости?
Кирилл помедлил, словно собираясь с мыслями:
— Я тут подумал… Может, познакомишь меня с семьёй?
Маша едва не поперхнулась кофе:
— Ну, мы встречаемся уже три месяца. Обычно в этот момент…
— Нет! — она сказала это громче, чем собиралась. Пожилая пара за соседним столиком обернулась на её голос.
Память услужливо подкинула картинки двухлетней давности: Андрей, её бывший, впервые появляется в родительском доме. Тётя Галя тут же выясняет, что он работает в банке. Через неделю она просит его «посмотреть её документы». Ещё через месяц требует помочь с кредитом. А потом…
— Прости, — Маша сжала его руку. — Просто… Это сложно.
— Настолько сложно? — в его голосе звучало искреннее удивление. — Я что-то не так делаю?
— Нет-нет, ты всё делаешь правильно. Просто… — она замялась, подбирая слова. — Понимаешь, моя семья, они… Как бы это сказать…
— Любят помогать друг другу? — подсказал он с улыбкой.
— Если бы! Они любят использовать друг друга. Особенно тётя Галя. Она считает, что если кто-то в семье работает в нужной сфере, то обязан бесплатно решать все её проблемы. А если отказываешься — ты предатель.
Кирилл задумчиво помешал свой американо:
— И поэтому ты не говоришь им обо мне? Боишься, что они начнут… использовать меня?
— Именно! — Маша с облегчением выдохнула. — Мой бывший работал в банке. Она замучила его просьбами о кредитах, консультациях, каких-то документах… В итоге он не выдержал. Сказал, что не хочет быть бесплатным финансовым консультантом для всей моей родни.
— Понимаю, — Кирилл помолчал. — А если… если бы они не знали, чем я занимаюсь?
Маша непонимающе посмотрела на него:
— Ну, — он хитро улыбнулся, — что, если бы я был… не знаю… водителем трамвая?
— Водителем трамвая? — Маша рассмеялась. — Почему именно трамвая?
— А что? Хорошая, стабильная работа. Но вряд ли тётя Галя попросит меня прокатить её бесплатно по городу. Или попросит?
