— Мам, ты опять забыла про ужин? — Костя стоял в дверях кухни, демонстративно глядя на часы. — Пап скоро приедет, а у нас ничего не готово.
Софья оторвалась от ноутбука, где проверяла квартальный отчёт. Рабочий день в школьной бухгалтерии давно закончился, но цифры всё не сходились.
— Сейчас, сынок, — она потёрла уставшие глаза. — Быстро что-нибудь приготовлю.
— Ну вот, опять «что-нибудь», — Костя скривился точь-в-точь как отец. — Почему у нас не может быть нормальной еды, как у всех?
Как у всех. Эта фраза царапнула что-то внутри. Софья посмотрела на сына — худощавого одиннадцатилетнего мальчишку, так рано научившегося говорить с матерью свысока. Когда это началось? Год назад? Два? Или ещё раньше, когда Егор начал комментировать каждое её действие, каждое решение?
— А что такое нормальная еда? — вдруг спросила она, удивляясь собственному спокойствию.
Костя растерялся: — Ну… как у Ксюшки. У них всегда три блюда и компот.
— То есть, если я сейчас быстро сделаю макароны с котлетами — это будет ненормально?
— Ну… — он замялся. — Пап говорит, ты совсем перестала стараться.
Что-то оборвалось внутри. Софья медленно встала из-за стола. В голове пронеслось: двадцать лет работы бухгалтером, из них пятнадцать — в школе. Трёхкомнатная квартира в кредит. Готовка, уборка, стирка. Егор сутками в рейсах, а когда дома — только критика и недовольство.
— Знаешь, сынок, — она подошла к холодильнику, — сегодня у нас действительно будут макароны с котлетами. А если папе не понравится, он может сам встать к плите.
Костя смотрел на мать с изумлением. Она никогда не говорила так об отце.
Вечером разразился скандал.
— Ты что себе позволяешь? — Егор навис над столом. — Я целыми днями за рулём, чтобы вы жили как люди, а ты даже нормальный ужин приготовить не можешь?
— А что такое нормальный ужин, Егор? — тот же вопрос, но совсем другим тоном.
— Не умничай! Ты прекрасно понимаешь, о чём я.
— Нет, не понимаю. Объясни.
Он побагровел: — Ты что, издеваешься? Может, тебе ещё и график составить? В пять утра подъём, завтрак, обед, ужин — всё по часам? Ты же домохозяйка, должна сама соображать!
— Я не домохозяйка, — тихо сказала Софья. — Я бухгалтер. И у меня сегодня квартальный отчёт.
— Причём тут твоя бухгалтерия? Подумаешь, цифры перекладываешь! Нашла себе оправдание.
Костя сидел, втянув голову в плечи, боясь пошевелиться. Он впервые видел мать такой — тихой, но какой-то незнакомой, будто закаменевшей.
