Деньги на сберкнижке — тебе, сынок. Но с условием: ты должен помириться с сестрой. По-настоящему. Не для галочки. Вы же родные люди. Единственные друг у друга остались.
Берегите друг друга. Берегите память. Берегите любовь.
Марина плакала, размазывая слёзы по щекам. Тамара Петровна молча гладила её по руке.
— Она всё знала, — прошептала Марина. — Всё предвидела.
— Мать она, — просто ответила соседка. — Сердцем чувствовала.
Внизу хлопнула дверь подъезда. Послышались тяжёлые шаги по лестнице.
— Значит, так, — быстро заговорила Тамара Петровна. — Ты сама решай, как быть. Но помни — мать хотела, чтобы вы помирились. Не ради денег — ради памяти.
Шаги приближались. Марина спрятала конверт в карман.
Что делать? Отдать сразу? Поставить условия? А может, порвать эту чёртову сберкнижку и выбросить в окно?
Дверь открылась. На пороге стоял Андрей — бледный, осунувшийся.
— Здравствуй, Андрюша, — Тамара Петровна поднялась. — Давно не виделись.
— Здравствуйте, — он кивнул. Перевёл взгляд на сестру: — Нам надо поговорить.
— Надо, — согласилась Марина. — Присядь.
Он совсем не похож на того наглого бизнесмена, что час назад требовал своё. Сломленный, растерянный. Таким она его ещё не видела.
— Я… — Андрей тяжело опустился на табуретку. — Я во всём виноват. Перед мамой. Перед тобой.
— Продолжай, — тихо сказала Марина.
— Думал, всё сам. Всего добьюсь, всем докажу. А вышло… — он махнул рукой. — Эти люди внизу… Они дали срок до завтра. Иначе…
— Не важно, — он встал. — Прости за всё. Я пойду.
«Берегите друг друга». Мамины слова стучали в висках.
— Подожди, — Марина достала конверт. — Мама оставила это. Для тебя.
Андрей недоверчиво взял письмо. Развернул, начал читать. Руки дрожали.
Как давно она не видела брата таким — настоящим, без маски успешного бизнесмена. Просто уставшим человеком, который запутался в своей жизни.
— Я не достоин, — прошептал он, дочитав. Смял письмо, но тут же бережно расправил. — Она до последнего верила…
— Здесь ещё кое-что есть, — Марина протянула сберкнижку. — Мама продала свои акции.
Тамара Петровна незаметно вышла — она умела чувствовать такие моменты. Когда нужно оставить родных наедине.
— Сколько… сколько там? — Андрей боялся взять книжку.
— Понятия не мею. Но она сказала, что хватит на самые срочные долги.
— А условие? — он грустно усмехнулся. — Ты же не просто так отдаёшь?
— Условие поставила мама, — Марина кивнула на письмо. — Ты его прочитал.
Андрей сел, обхватил голову руками:
— Я всё испортил. Всю жизнь испортил. Думал, что умнее всех, что деньги — главное… А теперь — ни денег, ни семьи. Даже на похороны еле успел.
— Почему не приезжал? — тихо спросила Марина. — Правда — почему?
— Стыдно было, — он говорил глухо, не поднимая головы. — Обещал им с отцом, что всего добьюсь. Что помогать буду. А сам… Всё в дело вкладывал, думал — вот-вот прорвёт. Потом кризис, кредиты… Позвонить боялся — вдруг просить начнут? А что я мог дать?
Марина вспомнила, как мама говорила: «Не осуждай брата. Может, ему тяжелее всех. Может, он сам себя загнал в угол своей гордостью».
— Ты мог просто приехать, — она села рядом. — Просто побыть рядом. Маме это было важнее денег.
— Знаю, — он поднял покрасневшие глаза. — Теперь знаю. Поздно.
За окном смеркалось. В старой квартире сгущались тени, но свет включать не хотелось. В полумраке легче говорить о главном.
