— Могу, — оборвала она. — Потому что помню, как мама последние деньги тебе отдавала. Как в больнице лежала с сердцем, а ты даже не позвонил. Как она ждала тебя каждый праздник…
В дверь позвонили. Марина вздрогнула — звонок был резкий, требовательный.
— Это ко мне, — Андрей заметно напрягся. — Выйду, покурю.
Он всегда так — убегал от проблем. С детства. Когда что-то случалось — прятался, врал, выкручивался. А потом появлялся с виноватой улыбкой, и все его прощали. Мама особенно.
В прихожей послышались голоса. Мужские, незнакомые. Что-то про долги, про проценты. Андрей говорил тихо, заискивающе.
Марина прошла в большую комнату. Здесь всё осталось как при маме — старое пианино, на котором она давала уроки, фотографии на стенах, книги в шкафу. Каждая вещь хранила память, каждая была дорога.
Вот фотография — они с Андреем маленькие, на даче. Он держит её за руку, улыбается. Защищает младшую сестрёнку. Куда всё ушло? Когда он стал таким?
За окном хлопнула дверца машины. Марина выглянула — у подъезда стоял чёрный джип. Андрей что-то объяснял двум крепким мужчинам в кожаных куртках.
Вот оно что. Коллекторы. Или что похуже. Докатился братец.
Телефон завибрировал — Юля.
— Привет! Как дела? Андрей объявился?
— Да, — Марина говорила тихо. — Сейчас внизу с какими-то людьми разговаривает. Похоже, у него серьёзные проблемы.
— Я выяснила кое-что, — голос подруги стал деловым. — Он в крупных долгах. Три банка подали в суд, плюс частные кредиторы. Дела совсем плохи.
— И он хочет решить их за счёт маминой квартиры.
— Естественно. Только учти — если даже продашь ему или подаришь, всё равно заберут за долги. Там суммы… — Юля помолчала. — В общем, квартирой он не отделается.
В дверь снова позвонили. На этот раз тихо, деликатно.
— Погоди, — Марина пошла открывать.
На пороге стояла Тамара Петровна — седая, в старомодном плаще, с неизменной тростью.
— Здравствуй, деточка, — она поцеловала Марину в щёку. — Смотрю, брат приехал? И не один.
— Проходите, — Марина пропустила соседку. — Чай будете?
— Буду, — Тамара Петровна прошла на кухню. — С тобой поговорить надо. О важном.
Она достала из сумки конверт.
— Людмила просила передать. Если Андрей появится.
Сердце ёкнуло. Мама всегда была предусмотрительной. Всё продумывала наперёд.
— Прости, Юль, я перезвоню, — Марина положила трубку.
Тамара Петровна протянула конверт:
— Тут письмо. И кое-что ещё. Людмила перед смертью отдала.
Марина дрожащими руками открыла конверт. Внутри лежал сложенный лист бумаги и…
— Это же… — она не поверила глазам.
— Да, — кивнула Тамара Петровна. — Сберкнижка. На предъявителя. Там немного, но Андрею хватит закрыть самые горячие долги. Людмила продала свои акции. Те, что ещё от завода остались.
— Почему она не сказала? — Марина чувствовала, как к горлу подступают слёзы.
— Говорила, сын должен сам справиться. Или хотя бы попытаться. Но если совсем плохо будет — вот, держи. Только с условием…
Марина развернула письмо.
Если вы читаете это письмо, значит, меня уже нет. И значит, Андрей всё-таки приехал — хоть на похороны, хоть за наследством.
Я не держу на тебя зла, сынок. Ты всегда был упрямым, самостоятельным. Хотел всего добиться сам. Но гордость не должна быть сильнее любви. Я ждала тебя. Каждый день ждала. Хотя бы звонка.
Прости, что не оставила тебе квартиру. Ты бы её продал, и всё равно не хватило бы расплатиться с долгами. А Марине нужен дом. Настоящий дом, с историей, с памятью. Она здесь выросла, она заботилась обо мне все эти годы. Не потому, что я так решила — она сама выбрала этот путь.
