— Лен, ты чего так долго? Я уже час жду! — раздраженно произнес мужской голос в трубке.
— Вась, прости, я... — Елена запнулась, пытаясь придумать оправдание. — У соседки кошка окатилась, я помогала.
— Кошка? — в голосе мужа слышалось недоверие. — Лен, ты хоть представляешь, как это звучит?
Елена вздохнула, понимая, что ложь звучит нелепо. Она не могла признаться, что снова задержалась у Марины — молодой одинокой мамы, недавно переехавшей в их подъезд.
— Ладно, Вась, я уже выхожу. Через полчаса буду дома, — сказала Елена и, не дожидаясь ответа, сбросила звонок.
Она посмотрела на часы — время действительно пролетело незаметно. Марина снова плакала, жаловалась на жизнь и просила помощи с маленьким Димой. Елена не могла отказать — ей было жаль молодую женщину, оставшуюся одной с ребенком.
Выйдя из подъезда, Елена поспешила к остановке. В голове крутились мысли о том, как объяснить мужу очередное опоздание. Она не заметила, как наступила в лужу и промочила туфли.
— Черт! — выругалась Елена, отряхивая ногу.
День явно не задался. Она опаздывала домой, где ждал рассерженный муж, а теперь еще и туфли испорчены. Елена вздохнула, понимая, что ситуация с Мариной начинает выходить из-под контроля. Но как отказать человеку, который так нуждается в помощи?
С этими мыслями Елена села в подъехавший автобус, не подозревая, что ее доброта вскоре приведет к серьезным проблемам в собственной семье.
Дома Елену ждал не только недовольный муж, но и обиженный сын. Десятилетний Костя сидел за столом, уткнувшись в планшет, и даже не поднял глаза, когда мама вошла в кухню.
— Костенька, прости, я задержалась, — виновато произнесла Елена, целуя сына в макушку.
— Ага, — буркнул мальчик, не отрываясь от игры.
Василий стоял у окна, скрестив руки на груди. Его взгляд не предвещал ничего хорошего.
— Лен, мы договаривались, — начал он. — Сегодня же родительское собрание у Кости. Я отпросился с работы пораньше, чтобы сходить вместе.
Елена охнула, прижав руку ко рту. Как она могла забыть?
— Вась, я... — она запнулась, не зная, что сказать.
— Ты опять была у этой Марины? — в голосе мужа слышалось раздражение.
Елена кивнула, опустив глаза.
— Лен, ну сколько можно? — Василий повысил голос. — У тебя своя семья есть! Костя уроки сам делает, я ужин готовлю. А ты все с чужими нянчишься!
— Вась, ну как ты не понимаешь? — Елена почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. — Ей же совсем одной тяжело с ребенком.
— А нам с тобой легко, да? — Василий раздраженно махнул рукой. — Лен, очнись уже! Ты своего сына забросила!
Костя, словно почувствовав, что речь зашла о нем, поднял глаза от планшета.
— Мам, а ты обещала помочь мне с докладом по истории, — тихо произнес он.
Елена почувствовала, как к горлу подступил ком. Она действительно обещала сыну помощь, но совершенно забыла об этом, увлекшись проблемами Марины.
— Костенька, прости, солнышко, — Елена присела рядом с сыном. — Давай завтра обязательно сядем и все сделаем, хорошо?
Мальчик пожал плечами и снова уткнулся в планшет. Было видно, что он расстроен и не особо верит маминым обещаниям.
Василий тяжело вздохнул.
— Лен, так не может продолжаться. Ты должна что-то решать. Или семья, или твоя... (продолжение в статье)
— Ты думаешь, я не видела, как ты шепчешься с этим своим "коллегой" в углу на корпоративе? Как он смотрит на тебя? Как вы оба исчезли на полчаса? — Мама, я прошу тебя, не начинай снова. Полина беременна, ей нельзя нервничать. — Беременна! Какое удобное состояние! Теперь мы все должны ходить на цыпочках вокруг твоей драгоценной жены, пока она вынашивает неизвестно чьего ребенка! — Я предупреждаю тебя в последний раз. Еще одно слово, и ты больше не переступишь порог этого дома. — Этот подкидыш никогда не будет носить нашу фамилию — мой Костик бесплоден, а значит, ты нагуляла его на стороне, — прошипела свекровь, глядя на Полину с таким презрением, что воздух между ними, казалось, вот-вот воспламенится. Полина машинально прикрыла живот рукой, словно пытаясь защитить еще не родившегося ребенка от ядовитых слов. Седьмой месяц беременности давался ей нелегко — токсикоз, отеки, постоянная усталость. А теперь еще и это. — Людмила Аркадьевна, — она старалась говорить спокойно, хотя внутри все клокотало от гнева, — мы уже обсуждали это. Константин сдавал анализы повторно. Врачи говорят о чуде, но такое случается. Спермограмма... — Не смей произносить при мне эти мерзкие слова! — взвизгнула свекровь, ударив ладонью по столу так, что чашки подпрыгнули. — Я тридцать лет проработала в медицине! Думаешь, я не знаю, что такое азооспермия? Это не простое бесплодие, это полное отсутствие сперматозоидов! Это не лечится, не проходит само, это навсегда! Полина сжала кулаки под столом. Спор, который начался еще три месяца назад, когда они с Костей объявили о беременности, казалось, никогда не закончится. — Мама, хватит, — Константин вошел на кухню, его лицо было бледным и осунувшимся, как у человека, который не спал несколько ночей подряд. — Мы пришли к тебе на день рождения, а не для того, чтобы снова выслушивать эти обвинения. Людмила Аркадьевна перевела взгляд на сына, и ее лицо мгновенно смягчилось. Всегда так — для сына у нее были только нежность и забота, для невестки — яд и когти. — Костенька, я только хочу защитить тебя, — проворковала она. — Ты слишком добрый, слишком доверчивый. Всегда был таким, с самого детства. Помнишь, как тебя обманул тот мальчишка из соседнего двора? Выманил твой новый велосипед, а взамен дал сломанную приставку? Костя поморщился. — Мне было восемь лет, мама. И это не имеет никакого отношения к Полине и нашему ребенку. — Нашему? — Людмила Аркадьевна горько рассмеялась. — Ты правда в это веришь? После всех тех врачей, которых мы обошли? После всех тех анализов? Полина встала, чувствуя, что еще немного — и она либо расплачется, либо скажет что-то, о чем потом пожалеет. — Я подожду тебя в машине, — тихо сказала она мужу. — Спасибо за чай, Людмила Аркадьевна. С днем рождения. Она вышла из кухни, чувствуя, как спина горит от ненавидящего взгляда свекрови. Проходя через гостиную, она бросила взгляд на семейные фотографии, расставленные на полках. Костя в детстве — худенький, застенчивый мальчик с копной русых волос. Костя-подросток, серьезный, в очках, с какими-то наградами за олимпиады. Костя-студент, уже более уверенный в себе, но все с той же мягкой улыбкой. И ни на одной фотографии не было его отца — тот ушел, когда Косте было всего три года, оставив Людмилу Аркадьевну одну с ребенком. Может, в этом была причина ее гиперопеки, ее болезненной привязанности к сыну? Полина вздохнула и вышла на улицу. Апрельский воздух был свежим после недавнего дождя, пахло мокрой землей и молодой листвой. Она села в машину и закрыла глаза, пытаясь успокоиться. Ребенок внутри нее шевельнулся, и она машинально погладила живот. — Все будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Мы справимся. Костя вышел из дома матери через пятнадцать минут. Его лицо было еще бледнее, чем раньше, на скулах играли желваки. — Прости, — сказал он, садясь за руль. — Она просто... она не может принять мысль, что я могу быть счастлив без ее участия. Полина молча кивнула. Она знала, что бесполезно обсуждать с мужем его мать — это всегда заканчивалось ссорой. Костя был слишком привязан к Людмиле Аркадьевне, слишком зависим от ее одобрения, хотя никогда бы не признался в этом. — Что она сказала после моего ухода? — все же спросила Полина, когда они выехали на главную дорогу. Костя крепче сжал руль. — Ничего нового. Те же обвинения, те же требования сделать тест на отцовство. Полина повернулась к нему. — И что ты ответил? Он бросил на нее быстрый взгляд. — То же, что и всегда. Что я верю тебе и что этот ребенок — мой, независимо от того, что говорят врачи. Полина отвернулась к окну, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Она любила Костю, правда любила. Он был добрым, заботливым, надежным. Но иногда ей казалось, что в их браке всегда будет трое — она, Костя и его мать, вечно стоящая между ними. (продолжение в статье)
Брак Нины и Виктора наделал в поселке много шума. Одни возмущались, осуждали, даже не здоровались с «молодоженами» (ей – за 40, ему – за 50), другие – тихонько помалкивали. Понимали: в жизни бывает всякое…
А началось все много лет назад, когда Нина вышла замуж за своего одноклассника Кольку. Парень был не очень толковый, но – красавец! Да и где было искать толкового? Поселок маленький, народу не так много.
А этот Колька – проходу Нине не давал еще со школы. После армии и вовсе пришел свататься. Официально. Люблю, говорит, не могу. Выходи за меня замуж. Она подумала, подумала, да и согласилась…
С чего вдруг через пять лет Колька стал пить, никто не знает. То ли наследственность какая, то ли чувствовал: не любит его Нинка, просто терпит. Раньше хоть разговаривала с ним, а как дети народились – только ими и занимается. Да еще хозяйством. Какая уж тут любовь?
«Учить ее надо уму-разуму, – угрюмо думал поддатый Колька, – совсем мужа не уважает» ...
Ну, и «учил», когда напивался в стельку…
Нина всегда знала, чувствовала: «урок» приближается. Потому хватала детей и бежала к маме. Но муж находил ее и там. После того как однажды он ударил тещу, перепутав ее с женой, Нина перестала прятаться в родном доме. (продолжение в статье)