«Я понял» — наконец выдавил он. — «Просто… прости. Если сможешь.»
Тишина. Потом легкий вздох.
«Я уже внесла платеж. Но… Дим, это конец. Ты же понимаешь?»
Он понимал. Понимал, глядя на орущую мать, на разбитую посуду, на свою жизнь, рассыпавшуюся как пепел с сигареты.
«Да» — прошептал он. — «Просто… береги себя.»
Трубка захлопнулась. Мать что-то кричала, хватая его за рукав. Дмитрий молча стряхнул ее пальцы, вышел на лестничную площадку. Дождь все еще шел.
Он достал пачку сигарет — последнюю, купленную еще Наташей. «Бросай, а то помрешь в сорок» — смеялась она тогда…
Первая затяжка обожгла горьким дымом. Где-то внизу хлопнула дверь. Жизнь шла дальше. Без него.
Дождь хлестал по подоконнику заброшенного офисного центра, где Дмитрий пятый день ночевал на раскладушке сторожа. Телефон вибрировал — опять мать. Он смахнул вызов и потянулся за бутылкой, но тут экран вспыхнул новым сообщением:
«Дима, нам нужно поговорить. Я в кафе на углу.» — Наташа.
Пальцы сами набрали ответ прежде, чем мозг успел осознать: «Иду».
Кафе пахло корицей и её духами. Наташа сидела у окна, обхватив руками чашку, будто пытаясь согреться. Без кольца.
— Ты выглядишь ужасно, — сказала она, когда он опустился на стул.
— Спасибо, — он хрипло рассмеялся. — Ты… для чего?
Она вытолкнула к нему конверт. Внутри — ключи и бумага с печатями.
— Ты должен подписать. Развод. Квартиру продаём, деньги пополам.
Дмитрий отпихнул конверт:
— Подожди. Я… я устроился. Грузчиком. И…
— Дима, — она перебила, — твоя мать звонила мне вчера. Сказала, что ты спишь в подъезде.
Щёки вспыхнули жаром:
— Для меня — нет, — Наташа вдруг потянулась через стол, схватила его за рукав. — Но что с тобой происходит? Ты же не такой!
Он резко дёрнулся, опрокидывая стакан. Вода растеклась по документам.
— Какой я? — прошипел он. — Ты же сама сказала — мамин сынок! Ну вот он я! Без мамы, без жены, без…
— Перестань! — она ударила ладонью по столу так, что зазвенела посуда. — Ты взрослый мужик! Возьми себя в руки! Хочешь спиться? Хочешь сдохнуть под забором?
Он уставился в мокрые бумаги:
— А тебе какая разница?
Наташа вдруг встала, наклонилась так близко, что он почувствовал знакомый запах её шампуня:
— Потому что я десять лет тебя любила, идиот! И сейчас ненавижу себя за то, что мне всё ещё не всё равно!
Она швырнула на стол деньги за кофе и пошла к выходу. Дмитрий вскочил:
— Что?! — она обернулась, и он увидел слёзы. — Что ты можешь сказать?
— Я… — он сглотнул ком в горле. — Я записался к психологу. Про маму. И… бросил пить. Три дня уже.
Наташа замерла. Потом медленно покачала головой:
— Слишком поздно, Дима.
— Я знаю! — он сделал шаг вперёд. — Я не… не прошу вернуться. Просто… спасибо. За то, что пришла.
Она долго смотрела на него, потом кивнула:
— Подпиши бумаги. И… позвони сестре. Она тебе поможет.
Дверь захлопнулась. Официант неловко протянул тряпку:
— Мужчина, у вас всё в порядке?
Дмитрий поднял мокрый конверт, достал телефон. Набрал номер, который не звонил пять лет.
— Алёнь? Это я… Да, я знаю… Да, я… прости…
