— Нет, — Алина перевела взгляд на Максима. — Я защищаю то, что мы с тобой строили. Если Катю пропишут — я подаю на развод и требую раздел с учётом вложений.
Максим резко поднял голову.
Галина Ивановна вскочила:
— Хватит! — Максим внезапно громко стукнул кулаком по столу. Все замолчали. Он глубоко вдохнул. — Мама… я не подпишу.
Свекровь замерла с открытым ртом.
— Я сказал — нет. Это наш с Алиной дом. Наш.
Галина Ивановна вдруг изменилась в лице.
— Значит, ты выбираешь её?
Максим медленно подошёл к Алине и взял её за руку.
Свекровь схватила свою сумку и документы.
— Поздравляю, сынок. Теперь у тебя есть новая семья. Надеюсь, она того стоит.
Дверь захлопнулась с такой силой, что задрожали стены.
Алина вдруг почувствовала, как подкашиваются ноги. Максим обнял её.
— Прости… я должен был раньше…
Она прижалась к его груди, слушая знакомое сердцебиение.
— Главное, что теперь ты здесь.
В ту ночь они впервые за долгое время спали, обнявшись, как в первые годы брака. Алина знала — битва выиграна, но война, возможно, ещё не окончена. Однако теперь она была уверена — они справятся. Вместе.
Прошла неделя после разговора со свекровью. В квартире воцарилась непривычная тишина — ни звонков от Галины Ивановны, ни внезапных визитов Кати. Алина впервые за долгое время могла спокойно выпить утренний кофе, не опасаясь новых скандалов.
В субботу утром, когда первые лучи солнца заглядывали в гостиную, Алина проснулась от того, что Максим осторожно встал с кровати.
— Ты куда так рано? — спросила она, протирая глаза.
— Хочу тебя кое-куда свозить, — он улыбнулся той самой улыбкой, которая когда-то покорила её сердце.
Через час они ехали по знакомой дороге. Алина смотрела в окно, пока не поняла — они направляются в их первую съёмную квартиру.
— Зачем? — удивилась она.
Максим не ответил, только крепче сжал её руку.
Старый пятиэтажный дом встретил их облупившейся краской и скрипящей дверью подъезда. Они поднялись на третий этаж. Максим достал ключ — оказывается, он договорился с нынешними жильцами.
Когда дверь открылась, Алина замерла. Маленькая однушка выглядела точь-в-точь как в их времена: тот же линолеум с потёртостями, та же кухня с пятнами от чая на столешнице.
— Помнишь? — Максим обнял её за плечи. — Здесь мы мечтали о своём доме.
Алина кивнула, сдерживая слёзы. Она вспомнила, как они сидели на полу среди коробок, как Максим впервые поцеловал её именно в этом углу, когда они праздновали его повышение.
— Я забыл, что действительно важно, — тихо сказал он. — Спасибо, что напомнила.
Они простояли так несколько минут, слушая, как за стеной ругаются соседи — всё те же, кажется.
Когда вернулись домой, Алина обнаружила, что Максим привёз их старый чайник — тот самый, с отколотой ручкой, с которого начиналась их совместная жизнь.
— Решил сохранить на память, — объяснил он.
В тот вечер они сидели на кухне, пили чай и смеялись над старыми фотографиями. Галина Ивановна не звонила.
Однажды утром Алина нашла на пороге корзину с пирогами и запиской: «Для вас. Г.И.» Максим перевёл взгляд на жену.
— Позвать на чай? — спросил он осторожно.
Алина глубоко вздохнула и кивнула.
Катя так и не получила прописку, но начала искать работу. Галина Ивановна перестала командовать, хотя по-прежнему иногда ворчала.
Алина поняла главное — её дом остался её крепостью. Не потому, что она выиграла войну, а потому, что наконец-то все — включая её саму — поняли: настоящая семья строится на уважении, а не на приказах.
Когда вечером она задержалась на работе, Максим встретил её у метро с зонтом — начался дождь. По дороге домой он крепко держал её за руку, а она думала, что ради таких моментов стоило бороться.
Их дом снова стал их убежищем. Теперь навсегда.
