– Да кто ты вообще такая, чтобы мне указывать?
– Хозяйка этой квартиры, – Алина скрестила руки на груди. – Или ты забыла, чьи деньги за неё платятся?
Максим наконец поднял глаза:
– Алина, давай без скандалов…
– Я не скандалю, – она повернулась к нему. – Я защищаю наш дом. Если ты не можешь сказать «нет» своей семье, это сделаю я.
Катя тем временем уже раскидала по гостиной косметику и телефонные провода. Она устроилась на диване, включила сериал на полную громкость и демонстративно начала жевать принесённое печенье, крошки от которого тут же посыпались на только что вычищенный ковёр.
Алина подошла к розовому чемодану, взяла его за ручку и поставила у входной двери.
– Максим, – сказала она ровным голосом, – или ты сейчас скажешь сестре, чтобы она собрала вещи, или я сама вынесу этот чемодан на лестничную площадку.
В квартире повисла тяжёлая тишина. Даже Катя выключила сериал. Максим покусывал губу, глядя то на жену, то на сестру.
Наконец он тяжело вздохнул:
– Кать… может, ты правда переночуешь у мамы?
Катя вскочила, красная от злости:
– Ах так! Мама была права – ты под каблуком! – она начала швырять вещи обратно в чемодан. – Надеюсь, ты доволен? Твоя стерва выгоняет твою же кровь!
Максим не отвечал. Алина стояла у двери, не шелохнувшись.
Когда Катя, хлопнув дверью, ушла, в квартире стало непривычно тихо. Максим сел на диван и закрыл лицо руками.
– Ты довольна? – пробормотал он.
Алина подошла и села рядом:
– Нет. Но я не позволю никому разрушить то, что мы с тобой строили.
Она взяла его за руку, но почувствовала – он не отвечает на пожатие. Впервые за годы брака между ними выросла невидимая стена.
Алина понимала – битва выиграна, но война ещё не окончена. Галина Ивановна не сдастся так просто.
Прошло два дня после изгнания Кати. В квартире витало тягостное молчание. Максим почти не разговаривал, задерживался на работе, а когда возвращался, сразу закрывался в ванной. Алина чувствовала, как между ними вырастает стена, но понимала — отступать нельзя.
В среду вечером раздался звонок в дверь. Алина открыла — на пороге стояла Галина Ивановна в пальто с меховым воротником, с наведёнными марафетом, но с бешеным блеском в глазах.
— Здравствуй, невестка, — сказала она сладким голосом, который Алина знала слишком хорошо — это был голос перед бурей.
Максим вышел из комнаты, увидел мать и замер.
— Мама… мы не ждали…
— Ясно, что не ждали, — свекровь прошла в гостиную, огляделась и села в кресло, как судья на трибуне. — Раз уж мою дочь выставили как бомжиху, пришлось прийти самой.
Алина закрыла дверь и медленно подошла.
— Галина Ивановна, давайте без драмы. Катя сама…
— Молчи! — свекровь вдруг вскипела, ударив ладонью по подлокотнику. — Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь? Я мать твоего мужа!
Максим нервно провёл рукой по волосам.
— Мам, давай спокойно…
— Нет, сынок, теперь будет по-моему! — Галина Ивановна выпрямилась. — Я собрала документы для временной регистрации Кати. Ты подпишешь, а эта… — она бросила взгляд на Алину, — если не согласна, может собирать вещи.
Алина почувствовала, как земля уходит из-под ног. Она посмотрела на Максима — он стоял, опустив глаза.
— Максим? — её голос дрогнул.
Галина Ивановна достала из сумки папку с бумагами и положила на стол.
— Подпишешь сейчас, и никаких проблем.
Алина вдруг поняла — это момент истины. Она медленно подошла к книжной полке, достала толстую синюю папку и положила её рядом со свекровиными документами.
— Прежде чем что-то подписывать, давайте разберёмся, — она открыла папку. — Выписка из ЕГРН — квартира в совместной собственности. Кредитный договор — 80% платежей с моей карты. График платежей — вот, пожалуйста.
Галина Ивановна побледнела.
