«То есть… свадьба — это бонус за ремонт?» — тихо спросила Оля, осознав, что она больше не может оставаться в этих условиях

— Двери заказали? — Ещё нет, — Миша зевнул. — Не горит. Куда коней гнать, всё успеется. — А ты вообще никуда не спешишь, даже с «предложением», да? — усмехнулась Оля.

Она стояла в пыльной кухне — без фасадов, с торчащими трубами, без света и без штор — и мыла посуду в старом тазике. Стройка длилась уже четвёртый месяц, и жить в этом полуразваленном жилище становилось невыносимо.

Сначала казалось, что всё временно. Потом — что ещё чуть-чуть. А теперь Оля просто уставала. Не от ремонта. От отношений.

Всё чаще он говорил «ты же хотела», «ты же планировала», «мне и так норм», «не парься». Он как будто отстранился. Был рядом, но внутри — где-то очень далеко.

Когда-то она его любила до дрожи. За то, что он был «свой», не как другие. Добрый, не хищный, без понтов. С ним было безопасно. Она мечтала: квартира, свадьба, дети…

А он соглашался. Молча. Иногда с усмешкой, иногда с равнодушным «подумаем потом».

Они копили деньги вдвоём. Брали подработки. Пахали. Только потом как-то вдруг выяснилось: он перевёл часть своих сбережений брату — «там у него срочная ситуация». А ещё он купил себе гитару — «давно хотел». А деньги на двери? А накопления на кухню? Ну… «Ты же откладывала».

— Миш… — сказала Оля вечером, на фоне холодного ободранного коридора. — Мы закончим ремонт. А дальше что?

Он не смотрел на неё. Лежал на кушетке укрывшись пледом, с телефоном в руке.