Трава под ногами хрустела, словно тонкое стекло, и утренний воздух пах сырой землёй. Иван Петрович Ковалёв, стоя у сарая, вытирал руки о грубую ткань фартука.
Его взгляд, привыкший подмечать мелочи, скользнул по двору. Светлана, его работница, двигалась к кухне, держа ведро с водой. Её шаги были неровными, будто она боялась наступить на больную ногу. Иван нахмурился. Что-то было не так.
Он прошёл через двор, чувствуя, как утренний холод цепляется за кожу. Светлана, заметив его, выпрямилась, словно солдат перед проверкой. Её лицо, обычно спокойное, напряглось, а глаза метнулись в сторону. Иван остановился у крыльца, глядя, как она ставит ведро.
Рукава её кофты, длинные, несмотря на тёплый день, задрались, открыв запястье. Тёмный синяк, будто клякса, расползался по коже. Спросить? Не спросить?
— Света, ты в порядке? — голос его звучал ровно, но внутри что-то сжалось.
Она вздрогнула, словно от удара. Улыбнулась, но улыбка вышла кривой, как треснувшее стекло.
— Да, споткнулась, — ответила она, отводя взгляд. — На крыльце.
Иван кивнул, не веря. Он знал своё крыльцо — старое, но крепкое, без выбоин. Светлана ушла в кухню, а он остался стоять, чувствуя, как тревога, словно холодная вода, растекается по груди. Что-то было не так.
Он привык доверять чутью, будь то больная корова или потёкшая крыша. И сейчас чутьё кричало: дело серьёзное.
Вечером, сидя у сарая и чиня телегу, Иван заметил мотоцикл. Его рёв, резкий, как лай собаки, разорвал тишину. Мотоцикл остановился у дома Светланы, на краю участка.
Из-под шлема показалось лицо Сергея Белова, участкового. Иван знал его — парень с тяжёлым взглядом и привычкой давить на людей. Белов вошёл в дом без стука, будто хозяин.
Светлана стояла в дверях, её плечи напряглись, словно она ждала удара. Иван замер, наблюдая. Что-то было не так.
Когда Белов ушёл, Светлана вышла на крыльцо. Она держалась за косяк, будто ноги её не держали. Её движения, осторожные, как у раненого зверя, резали глаз. Иван отложил молоток, чувствуя, как гнев, словно уголь, тлеет внутри. Он решил: надо разобраться.
Утро пахло свежескошенной травой, но для Ивана оно было тяжёлым, как свинец. Он смотрел на Светлану, копавшуюся в огороде. Её движения были медленными, будто каждый шаг отдавался болью.
Рукава кофты, снова длинные, скрывали запястья, но на шее, где воротник чуть отогнулся, виднелся новый синяк. Иван сжал лопату, чувствуя, как дерево врезается в ладони. Он не мог больше молчать.
— Света, скажи правду, — начал он, стоя у грядки. — Это не крыльцо.
