Они сидели втроём в новой квартире: Лена, её муж Костя и свекровь, Алевтина Григорьевна.
Пахло краской, новой плиткой и чуть — ещё не выветрившейся пылью после ремонта. Костя с блаженной улыбкой пил чай из одноразового стаканчика. Лена разливала по тарелкам домашний пирог, который сама испекла на новоселье. Свекровь ходила по квартире, молчала, заглядывала в ящики, стучала по кафелю ногтем.
— А что это у тебя тут за свидетельство? — внезапно спросила она, доставая из стопки документов лист с гербовой печатью.
Лена обернулась, увидела, что свекровь держит выписку из Росреестра. И уже знала: сейчас начнётся.
— Это просто регистрационные бумаги, не трогайте, пожалуйста…
— Хм… — Алевтина прищурилась. — Собственник: Чернова Валентина Викторовна… Кто это?!
— Это моя мама, — спокойно ответила Лена. — Я оформила на неё.
На секунду повисла тишина. Затем свекровь вскочила, как будто в неё током ударило.
— Ты оформила квартиру на свою мать?! А Костя?! А вы?! А сын мой где жить будет, если вы вдруг разведётесь?!
Лена медленно опустила ложку на тарелку.
— Во-первых, мы не собираемся разводиться. Во-вторых — мы с Костей сами решили. Мы брали ипотеку пополам с мамой. Она продала дачу, вложилась. Поэтому собственником будет она. Всё честно.
— Честно?! — лицо Алевтины стало красным. — Честно?! А мой сын?! Он что — на птичьих правах теперь?! Мама на квартиру, мама на документы… А он кто — половик у двери?!
Костя открыл было рот, но ничего не сказал.
Лена посмотрела на мужа — взглядом, в котором было одновременно и просьба, и упрёк. Но тот молчал. Как всегда, когда между двумя его женщинами начинался фронт.
— Алевтина Григорьевна, я не понимаю, почему вы считаете, что вас кто-то обманывает. Мы — семья. Костя в ней. С ним всё обсуждено.
— Ага. Обсуждено! Только меня не спросили! Я, между прочим, тоже мать. И в отличие от вашей Валентины Викторовны ничего не продавала и не выпендривалась!
